Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 97
Самозванство – явление, не имеющее национальности, однако практически нигде оно не достигало такого размаха, как в Российской империи. На протяжении XVII и вплоть до первой половины XIX века всевозможные «лже…» сыпались на страну, как горох из рваного мешка. И это было показателем неблагополучия в государстве.
Появление самозванцев стимулировало неудовольствие, господствовавшее в те времена в низших слоях населения. В отличие от Западной Европы в России недовольство местных жителей, выливающееся в бунты и мятежи, начиналось большей частью на окраинах и явственно проявлялось только тогда, когда среди недовольных появлялась достаточно мощная вооруженная сила. Этой силой в те времена было казачество.
Казачество, призывавшее народ к воле – в собственном оригинальном понимании смысла этого слова, то есть неподчинению властям и беспределу, – было совершенно разношерстным сборищем людей, недовольных существующим строем: беглых разбойников, каторжников, изгнанных за пределы государства инакомыслящих. В борьбе с центральной властью казачество выставляло собственного «изготовления» самозванцев или поддерживало уже возникших претендентов, будоража мирное население страны.
А кто составлял основную массу этого мирного населения? Конечно же крестьянство. Русский крестьянин всегда, испокон веков был недоволен существующим строем. Да, собственно говоря, это и понятно! Хотя, как доказывает история, в значительной мере виновными в собственном бедственном положении как раньше, так и теперь были и остаются сами русские люди – из-за собственной легендарной терпеливости. Ведь ничто так не развращает власть, не поощряет ее к откровенно преступным по отношению к жителям подвластной страны действиям, как нетребовательность и долготерпение народа.
Но это с одной стороны. А с другой – русского человека всегда привлекала мифическая идея о «добром царе-батюшке», царе-спасителе-освободителе-благодетеле. О том, кто поможет, защитит и рассудит. Именно миф, легенда делала образ государя столь притягательным. Такова парадоксальная ситуация, которая, как бы там ни было, упрочивала монархическое сознание народа и, соответственно, сам самодержавный строй. Хотя недовольство народа, выплескивающееся время от времени в кровавых бунтах, несло в себе реальную угрозу существующему режиму.
Исходя из подобного положения вещей, русские историки пришли к немаловажному выводу, что в России бороться с монархией можно было лишь во имя самой монархии. Успеха всей затеи можно было ожидать только в том случае, если борьба с властями происходила во имя защиты интересов той же самой власти: защиты прав «законного» наследника престола, якобы лишенного этих прав некими врагами или «чудом» спасшегося от смерти. Вот и появлялся самозванец, выдающий себя за такого «обиженного» монарха. А отсталость народных масс, доверявших всевозможным байкам тем больше, чем невероятнее они были, плюс обязательная в этом случае поддержка казачества, обеспечивали ему определенный, иногда достаточно значительный, успех.
Соответственно, за самозванцами шли не только тяготившиеся собственным бедственным положением люди, но и те, кто искренне верил, что вершится правое дело и защищаются права законного «Божьего избранника». И такая ситуация сохранялась вплоть до событий 1917 года, ставших поворотными не только в судьбе страны, но и в сознании большей части ее населения.
Первый (со времени установления в России официального монархического правления) известный самозванец, предположительно звавшийся в миру Григорием Отрепьевым, появляется в России в 1604 году. Претендент именовал себя царевичем Дмитрием Иоанновичем и вошел в историю как Лжедмитрий I. Хотя он и не был посажен на трон казаками, но нашел у них мощную поддержку. Стоит отметить, что этому лжеправителю удалось не просто захватить престол, но и восседать на нем почти год!
Всего через два года, еще при жизни первого лжемонарха, появляется лжеправитель номер два – лже-Петр, мнимый сын Феодора Иоанновича. В действительности самозваным наследником престола оказался побочный сын муромского жителя Ивана Коровина Илья.
После гибели Лжедмитрия I прошел слух, что по ошибке убит другой человек, в результате чего в Стародубе Северском появился новый самозванец, «окрещенный» Лжедмитрием II (или Тушинским вором). Через три года он был убит в Калуге.
В годы правления царя Василия Шуйского один за другим возникают самозванцы – выходцы из казачества. Первым в Астрахани объявляется «царевич Август», за ним следует «князь Иван», мнимый сын Иоанна IV. Далее – «царевич Лаврентий», мнимый внук Иоанна IV. Дальше – больше. В степях откуда ни возьмись появляются «сыновья» царя Федора Иоанновича: «царевич Федор», «царевич Клементий», «царевич Савелий», «царевич Семен», ставший известным под именем Лжесемена I; «царевич Василий», «царевич Ерошка», «царевич Гаврилка», «царевич Мартынка».
В 1611 году на псковских землях появляется третий лже-Дмитрий, Сидорка (по одному псковскому сказанию – Матюшка), «Ивангородский вор». Кстати, не стоит удивляться пренебрежительным, на наш взгляд, именам претендентов. Не будем забывать, где и когда все происходило. Вероятно, для крестьянина Петрушки был ближе, роднее и понятнее добрый царь Матюшка, чем, к примеру, великий князь Александр или Николай, и рисковать за него собственной головой было легче и, если можно так выразиться, приятнее.
Эти мрачные времена – времена засилий самозваных претендентов на престол – вошли в историю под названием смутных. Но и позднее, не остановленные жестокими расправами над предыдущими претендентами, самозванцы не перестают множиться. Исследователям известны такие самозванцы, как Лжеивашка I – некий Луба, появившийся в Польше во времена правления Михаила Федоровича и выдававший себя за сына Лжедмитрия I. «Принц Симеон», сын царя Василия Шуйского (иначе лже-Тимофей) и «великий князь пермский», на самом деле был Тимошкой Акундиновым, сыном волжского купца. Появившийся в 1644 году в Константинополе самозванец Лжеивашка II также выдавал себя за московского царевича Ивана Дмитриевича Долгоруких, сына царевича Дмитрия. На самом деле он был лубенским уроженцем по имени Ивашка Вергуненок.
Во время бунта Стеньки Разина с ним находился некто лже-Алексей (иначе Нечай), самозваный «сын» царя Алексея Михайловича, который на самом деле был атаманом разбойников Максимом Осиповым. Другой самозванец, составлявший компанию Разину, выдавал себя за патриарха Никона.
В самом конце правления Алексея Михайловича в среде запорожских казаков появился Лжесимеон II, самозваный царский «сын», и снова Матюшка, сын варшавского мещанина. В XVIII веке возникают два «брата-царевича» Алексей и Петр Петровичи, которыми назвались Ларион Стародубцев и Тимофей Труженик.
В 1768 году адъютант Опочинин (не слишком частый пример, когда благополучный, в общем-то, человек становится самозванцем) выдавал себя за сына императрицы Елизаветы и английского короля. Правда, за эту дерзость молодой человек не получил полагающейся самозванцам жесточайшей кары. Он поплатился лишь переводом в том же чине в гарнизон на линию боевых действий, так как во внимание были приняты его чистосердечное раскаяние и заслуги его отца. Подобный исход дела можно назвать исключением из правил, поскольку практически все остальные претенденты кончили, что называется, очень плохо.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 97
