Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 108
Это все было результатом крайне непрофессиональной работы, когда мало учитывались реальные экономические факторы, обстановка, и самое главное — не была подведена под «свободные цены» рыночная инфраструктура. А без этого, как известно, невозможны даже малейшие элементы конкуренции. Таким образом, все эти «реформы Гайдара» угрожали снести не только правительство, появилась реальная угроза для целостности Государства.
При этом следует учитывать следующие обстоятельства. Первый этап приватизации — «малая приватизация»был «запущен» еще до прихода этого правительства, а именно — с сентября—октября 1990 года, целым рядом решений Съезда депутатов, нормативными актами Верховного Совета и его Президиума, а также деятельностью правительства Силаева. Этот процесс получил дополнительные импульсы в результате целой серии президентских указов и правимер, «через 6 месяцев должны были не только дать всходы, зазеленеть, заколоситься, быть скошенными и стать зерном и хлебом новые урожаи; за эти же «6 месяцев», видимо, должны были появиться тучные стада крупного рогатого скота, овец и пр., — мясо которых предназначалось для «наполнения рынка» и т.д. Бездумные слова и бездумная деятельность...
Когда вскоре после прихода к власти Черномырдина, в начале 1993 года, я потребовал у правительства доклад о состоянии продовольственного обеспечения населения, в полученном материале было указано следующее: за прошедший «гайдаровский» год производство зерна в России сократилось на 18% (в том числе в результате провала уборочной кампании) — такого провального спада не было после 1945 года. Снижение производства мяса было просто катастрофическим, составив более 21%. Посевные площади всего лишь за этот «гайдаровский год» сократились на 24%! Поголовье крупного рогатого скота — на 22%, овец — 28%, свиней — 11%. Вот они — самые конкретные результаты деятельности этого первого «реформаторского правительства» во главе с самим президентом Ельциным.
Таким образом, за один год потери Российской Федерации только в сфере сельского хозяйства были сравнимы с его потерями в период Великой Отечественной войны (1941—1942 годов), когда большая часть Европейской России была оккупирована немецкими войсками. Где же здесь реформы? Так Гайдар «спас» народ от «голода». Самые мрачные мои ожидания от деятельности этого правительства стали сбываться с первых же его шагов. Странно, но правительство было страстно увлечено администрированием, игнорируя необходимость создания прочной законодательной базы «под свою» политику. Конкретное проведение в жизнь многочисленных мероприятий в сфере промышленного производства, сельского хозяйства, создания соответствующих финансовых механизмов, налоговой политики, регулирования кредитной деятельности, оказания помощи регионам и т.д. и т.п. Все это требовало большой законопроектной деятельности со стороны правительства, а вместо этого — неряшливость, неподготовленность, неумение решать сложные вопросы и принимать решения, неспособность выстраивать конструктивные отношения с законодателями. Все это вызывало огромное раздражение, особенно со стороны руководителей регионов — областей и краев, которые в целом тогда возглавлялись очень опытными хозяйственными работниками, имевшими многолетнюю практику руководства крупными народнохозяйственными объектами. Дело порой доходило до абсурда — они неделями не могли ни встретиться, ни переговорить (по связи) с Гайдаром или с его министрами по самым критическим ситуациям в регионах. «Выход» из этой ситуации они нашли «оригинальный» — звонили мне или приходили прямо в приемную Председателя Верховного Совета, зная, что я, конечно, выслушаю их. Затем просят, чтобы их приняли в правительстве. Я звоню Гайдару, или какому-то министру, с которым не может встретиться мой собеседник — руководитель области или края, — и прошу принять такого-то, внимательно его выслушать; и не просто — выслушать — а помочь в решении «его вопроса». Вот такая странная связь с регионами была тогда у федерального правительства.
И, как было отмечено, в деятельности этого нового ельцинского правительства преобладала какая-то необычайная жестокость по отношению к народу. Его представители бравировали понятиями — называли себя «камикадзе», постоянно говорили о том (в интервью с прессой), что без «жертв» не обойтись, поскольку глубокие реформы «невозможны без кровопускания» — все это было слышать очень странно. — Почему нужны эти «жертвы»? — задавал я вопрос и Гайдару, и Бурбулису, и Чубайсу — со своего председательского места на заседаниях Верховного Совета, когда эти должностные лица докладывали очередной вопрос Парламенту. — И ничего вразумительного в ответ мы не слышали, кроме невнятных попыток рассуждать на отвлеченные темы. Это вызывало издевательский хохот, насмешки со стороны опытных парламентариев, сидевших в зале.
...Расхождения между Верховным Советом и правительством становились все рельефнее — в силу прежде всего непрофессионализма правительства, взявшего на вооружение синтез троцкистско-большевистских и либерально-монетарных методов — «прыжками» и «скачками», немедленно создать «рынок», при котором «государство вообще не должно вмешиваться в социально-экономическую жизнь общества». Соответственно, останавливались заводы и фабрики, их рабочие перестали получать заработные платы, люди перестали летать на самолетах, «замерзла» жизнь морских и речных портов. В Самаре я увидел удивительную картину. Мэр, Олег Сысуев, повез меня «кататься» по Волге — кроме нашего катера, на этой великой реке я не заметил ни одного другого судна. «Все замерло — грустно говорит Сысуев, — никаких перевозок грузов не осуществляется — нет денег. Пассажирские суда также более не курсируют — не до этого...» Академики сообщают, что не могут вылететь в Москву из Сибири и Дальнего Востока на годовую сессию Академии наук России... нет денег на покупку билетов на авиарейсы.
Именно этот «первый год реформ» прочно привязал страну к продовольственному импорту, объем которого ныне превышает 50%. Открывая широко границы для иностранного импорта продовольствия, Законодатель в 1991 году преследовал две задачи: первая — обеспечить население продуктами питания в необходимых масштабах, не допуская снижения потребления высококачественным продовольствием даже в сложные времена; вторая задача — дать необходимое время правительству для подведения реформаторской базы, в том числе в области сельского хозяйства; для создания всей инфраструктуры, в том числе финансово-кредитной, правительство же дало импульс для использования импорта продовольствия как широкий и надежный канал быстрого обогащения узкого слоя дельцов и мошенников. Вот здесь — ответ на вопрос о том, почему ежегодно расширяются поставки продовольствия в страну и почему снижается вес отечественного продовольствия в структуре потребления населения.
Страну захлестнул вал импортного продовольствия, молочных продуктов, овощей, фруктов и пр. Ну а отечественное аграрное хозяйство, которое было мгновенно лишено доступа к кредитам, займам и т.д., «задохнулось» уже в этот самый 1992 год. И если оно не «сдохло» окончательно — то в силу того, что мы, в Верховном Совете, шли на самое упорное «сопротивление» такого рода ельцинско-гайдаровским «реформам», внося в них «на ходу» существенные изменения — чтобы это наше отчаянное сельское хозяйство «не протянуло ноги» еще в том же злосчастном «гайдаровском реформаторском» году.
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 108