Странности состава консилиума на этом не заканчиваются: зачем там целых четыре (!) профессора-невропатолога? Эти академики-профессора, судя по стилю их описаний неврологического статуса Сталина, давным-давно превратились в кабинетных ученых. Все эти люди были введены в состав консилиума Постановлением Бюро Президиума ЦК КПСС от 2 марта 1953 года. Я бы не удивился, если бы в такую странную компанию привлекли еще и дерматологов с дантистами. Престиж-профессоров — не продохнуть, а остро необходимых реальных специалистов — практически нет. Странно все это.
Кто в такой комиссии просто обязан был быть — так это нейрохирург. Хотя великий Бурденко, основатель отечественной нейрохирургии и умер в 1946 г., но у него было огромное количество блестящих учеников, которые без проблем могли пунктировать мозг для удаления огромной гематомы и уменьшения сдавления ствола мозга.
Не было среди лечащей комиссии и совершенно необходимого реаниматолога, который немедленно должен был выехать к больному. Реаниматолог Неговский, по официальным документам, появился 5 марта, когда уже все было кончено.
* * *
Итак, для лечения Сталина были вызваны сплошь директора НИИ, завлабы и завкафедрами. Впоследствии комиссия была усилена такими бесценными кадрами, как новый министр здравоохранения А.Ф. Третьяков, бывший директор НИИ курортологии, и новый начальник лечсан- управления Кремля И.И. Куперин, занимавшийся до этого в основном хозяйственными делами.
Все собравшиеся врачи не имели никакого отношения к Лечебно-санитарному управлению Кремля. Дочь Сталина — Светлана Аллилуева — никого из них не знала, а Хрущев говорит, что он знал только профессора Лу- комского. Остальные вообще в принципе не могли знать организма больного.
Даже не все вызванные доктора-теоретики удосужились осмотреть больного! Они сидели в соседних комнатах и, как свидетельствует Аллилуева, «заседали», как лечить Сталина. Нужно быть очень осторожными с воспоминаниями очевидцев, но тут со Светланой трудно не согласиться — никаких документов осмотра нет, причем нет даже в самом начале, где идут описания симптомов. Вообще-то это, как минимум, вопиющий непрофессионализм, граничащий с преступлением, — пусть врач и не специалист в необходимой области, но просто обязан осмотреть больного и опросить окружающих. Как можно лечить болезнь, не видя пациента?!
Что очень показательно — среди врачей нет не только личных врачей Сталина — Виноградова и Преображенского, — но и тех, кто немедленно обязан был прибыть к больному вождю: начальник Лечебно-санитарного управления (Лечсанупра) Егоров — посажен вместе с Виноградовым; министр здравоохранения СССР Смирнов — исчез как раз накануне болезни Сталина, замененный Третьяковым, которого никто из врачей не знает и который тоже никого из специалистов не знает.
Интересно, что в последние годы делается все возможное, чтобы подогнать друг к другу детали разваливающейся гипотезы о «естественной смерти» Сталина. Одним из важных ее составляющих является утверждение, что, мол, в Лечсанупре работали плохие врачи. А все потому, что медицинский персонал, стоявший на страже здоровья Вождя, подбирали, мол, прежде всего, по признаку безусловной преданности.
Затем штампуются рассказы об ошибках кремлевских врачей. Г. Костырченко пишет: «Следует особо отметить, что при Сталине качество лечения высшей сановной бюрократии, входившей в так называемую «особую группу» медицинского обслуживания, было, мягко выражаясь, далеко не идеальным. В знаменитой «кремлевке», как и повсюду, царил мертвящий дух чиновной иерархичности, корпоративности, круговой поруки со всеми вытекавшими из данной ситуации последствиями».
Прошу обратить внимание на классический способ «аргументации» антисталинистов— набор ничем не обоснованных утверждений. Там и про «мертвящий дух», который был «везде», хотя документы эпохи показывают принципиально противоположную картину— очень высокую активность общества и ярко выраженный энтузиазм. Ну и то, что группа руководителей страны, специалисты по управлению высочайшего класса, представлены сборищем дегенератов, не способных понять, что их лечит чуть ли не шайка шарлатанов. Руководители страны, что, безумцы?
Профессора Лечсанупра получили свой огромный опыт, работая в самых разных местах, и уже впоследствии были приглашены для работы в Кремле. Наверное, их опыт сразу испарился после этого? Нет, люди, заявляющие такое, — бесчестные манипуляторы.
* * *
Костырченко приводит примеры явных ляпов кремлевских врачей. Например, профессор П. Егоров направил летом 1952 года бывшего министра госконтроля Л. Мехлиса, страдавшего от сердечной недостаточности, в Крым. В то время считалось, что это противопоказано при такой болезни. Через несколько месяцев Мехлис умер (ему было 63 года). Ту же ошибку совершил профессор М. Вовси, направивший на лечение в Сочи страдавшего болезнью сердца главного маршала бронетанковых войск Н. Федоренко — тот умер в возрасте 51 года.
Почему так вышло, должно было бы стать причиной, как минимум, должностного расследования. Согласен с теми, кто говорит, что следует решительно осудить сталинские порядки — они были чересчур мягкими...
К списку Г. Костырченко можно присоединить врача Р. Рыжикова, который 9 мая 1945 года подчинился желанию своего пациента, начглавПУРа Щербакова, и разрешил тому выехать на день из санатория в Москву— посмотреть салют Победы, но назавтра Щербаков умер! Здесь можно было бы осуждать врача, если не представлять, чем же был День Победы для человека, отдавшего все силы для приближения этой Победы.
Костырченко приводит еще пример: академик Виноградов, помимо врачебной работы в кремлевской больнице, заведовал кафедрой в 1-м Московском мединституте, был главным редактором журнала «Терапевтический архив», заведовал электрографическим отделением Института терапии, а также занимал несколько других административных должностей. А также все остальные обвиняемые по «делу врачей» были невероятно перегружены многочисленными учебными, редакторскими, научными обязанностями... Но ведь медицина как наука постоянно развивается, необходимо было непрерывно учиться — профессорам же не оставляли никакого жизненного времени и сил на усовершенствование.
Из всего этого у читателя должно сложиться мнение— академик Виноградов лечить не умел. Однако перед нами типичный пример подтасовки фактов и обыкновенного мошенничества — из всего написанного ни в коей мере не следует, что реально практикующий Виноградов был плохим врачом.
Там же приводится случай с маршалом Жуковым: по воспоминаниям доктора Чазова, в Кремлевку привезли полководца полутрупом, консилиум профессоров единодушно приговорил его к неизбежной кончине, и только поэтому начинающему кардиохирургу Чазову разрешили рискнуть и применить особый способ лечения (все равно маршал умрет, так что риска ни для кого особого нет!) — и молодой врач вытащил Жукова с того света! Все это, однако, известно со слов и в интерпретации самого Чазова. Далеко не факт, что именно так все обстояло в реальности.
Приводится также случай с генсеком Брежневым: по мемуарам президента Франции Валери Жискар д'Эсте- на, он поделился с французским гостем нечаянной радостью — теперь много легче говорить, ибо сделали вождю новую челюсть... Над ним вся страна смеялась, анекдоты сочиняли, мол, лидер говорит «сиськи-масиськи» вместо «систематически», а тупорылые безрукие врачи Кремлевки годами не могли сделать человеку приличный зубной протез, такой, какой был у каждого нуждающегося обывателя на Западе. Опять же, все опять «по воспоминаниям» одного из представителей страны — вероятного противника. Могу ответственно утверждать, кстати, что протезы на Западе есть далеко не у каждого нуждающегося обыва- теля и полным-полно совершенно беззубых людей, у которых нечем заплатить большие деньги дантистам, которые тоже далеко не безупречны. Как, впрочем, везде. Кстати, а вдруг президент Франции взял да соврал! Поди, проверь, ведь Брежнев давно умер. Но это выдается за аргумент...
