Командир противотанкового расчета Ганс Бидерман вспоминал о своем участии в осаде Севастополя:
«Вторая половина ноября 1941 г. Ночами было морозно. К счастью, в Крыму не бывает жестокой русской зимы, и мы не испытывали тех длительных страданий от температур ниже нуля, какие пришлось пережить нашим товарищам на северных участках фронта. В северной и центральной частях Крымского полуострова зима в основном похожа на ту, что бывает у нас в Германии, с морозом и снегом, но на Южном побережье, на „русской Ривьере“, погода остается сравнительно мягкой»[12].
Но даже там, в относительно сносных условиях Крыма, выяснилась непригодность немецкой формы для зимы:
«Проведенные дни и ночи дали нам понять, что зимняя форма, выданная согласно положению о службе в германской пехотной дивизии, слишком легкая, особенно для солдат на переднем крае. Во фронтовых условиях мы были вынуждены жить в открытых окопах или за каменными стенами, а крыша над головой состояла из легкого брезента плащ-палаток. В этих примитивных укрытиях мы были открыты стихиям, и еще хуже стало с наступлением морозов и дождей. Тыловые части, включая интендантов и вспомогательный персонал, обычно пользовались возможностью подыскать теплые помещения и устраивались в имевшихся русских домах, несмотря на то, что морские орудия большого калибра с советских кораблей и из крепости могли накрыть эти цели далеко позади нас»[13].
Потрясающие способы «помочь» немецким солдатам в такой ситуации придумывали в тылу:
«Откуда-то из тыла до нас дошла инструкция о том, что при ночной температуре ниже нуля в качестве перчаток можно использовать армейские носки. В ясно изложенной четким военным языком рекомендации говорилось, что солдатам на переднем крае надо прорезать в носке два отверстия для большого и указательного пальцев. Кто-то, вероятно, не знал, что наши сапоги вот-вот уже можно будет выбрасывать, а носки почти превратились в лохмотья, и в них было так много дыр, что нам было нетрудно найти отверстия для всех пяти пальцев»[14].
Кто же эту замечательную инструкцию создавал в тяжких творческих муках? Какой «сумрачный германский гений»? Носки вместо перчаток, а вот что вместо носков использовать? Они ведь и без того в лохмотья превратились. Нижнее белье для такой надобности приспособить? Неужели такой уж неразрешимой была проблема доставки теплых перчаток или варежек для солдат, воюющих в Крыму? Неужели немцы «постеснялись» организовать их конфискацию в Одессе, Николаеве и других населенных пунктах поблизости? Не додумались закупить их в Румынии? Партизанское движение в Крыму и на прилегающих территориях только-только организовывалось. Серьезной угрозы немецким коммуникациям от действий партизан еще не было. Парализовать снабжение немцев диверсиями в тот момент было еще совершенно нереально.
Но так и провоевали почти всю зиму 1941–1942 гг. германские солдаты в Крыму, согреваемые мудрой носково-перчаточной инструкцией. Лишь к самому концу зимы положение стало меняться: «Роты наших пехотных полков слишком истощились за месяцы непрерывных боев, чтобы выполнить такую задачу. Сейчас 9-я рота нашего полка насчитывала только 18 человек; обязанности командира роты исполнял фельдфебель. Неделями солдаты не знали передышки, отбивая русские атаки, а потом снова атакуя. Стресс и боевые потери усугублял и климат — сырые, холодные дни и морозные ночи. В окопах под укрытием изодранных плащ-палаток — карманные печки, на которых от свечи можно было нагревать консервированную в банках пищу, давали тепло лишь для того, чтобы отогреть больные суставы и застуженные руки. Мы отлично понимали, что наша легкая одежда вовсе не подходит для русской зимы.
В ответ на призывы к обществу о помощи наших всезнающих лидеров в коричневом, сидевших вдали от боев на Востоке, был организован сбор одежды для солдат Восточного фронта. Теплые лыжные свитера, меховые жилеты, спортивная одежда, плотные одеяла, шерстяные носки и рукавицы, собранные таким путем агентством зимней помощи, впервые поступили к нам в феврале 1942 года»[15].
Прислать носки, рукавицы и т. д. в феврале, когда весна уже близко — это просто высший шик интендантского издевательства над солдатом. Хотя, конечно, можно было бы и в июне в Крым перчатки прислать.
Кстати, «Зимней помощью (нем. Winterhilfswerk des Deutschen Volkes, WHV. — Авт.)» назывался в нацистской Германии общественный фонд, призванный содействовать государству в оказании помощи безработным и бедноте. Кто же это солдат Восточного фронта к безработным и бедноте приравнял?
Украсть корову у румын — это не грех
В воспоминаниях Бидермана достаточно подробно изложено и то, как в вермахте «не воровали».
Он подробно описал остроумный прием, позволяющий при желании офицеру «закрыть» дело о краже:
«Находясь в Ближних Камышах, один номер нашего орудийного расчета „реквизировал“ без разрешения гуся из места квартирования другой части. Несчастная птица была ощипана и быстро съедена нашей прожорливой командой. Вскоре после приема пищи в нашем жилище появился гауптфельдфебель из потерпевшей части с повязкой, обозначающей звание, на рукаве, говорившей о том, что он старший в своей роте, а также с аккуратно вставленной в петлицу ленточкой креста „За военные заслуги“. Он также привел с собой на буксире подчиненного, чтобы засвидетельствовать происходящее. Чисто обглоданные гусиные кости, лежавшие рядом со снарядным ящиком, не остались ими не замеченными.
От меня, как командира орудия, потребовали сообщить свое имя и название части. С ворчаньем гауптфельдфебель аккуратно записал эту информацию в свой журнал для рапортов, который все унтер-офицеры носили в левом нагрудном кармане. Мы почти не обращали внимания на его угрозы ответных действий и дисциплинарных мер, пропуская слова мимо ушей. После многих месяцев пребывания на фронте трудно было вообразить нечто худшее, чем то, что мы недавно испытали, и мы хорошо знали, что самое большее наказание для нас — служба на Восточном фронте.
Штаб полка также находился в Ближних Камышах. Спустя несколько дней я получил приказ явиться на командный пункт полка. Я постарался произвести благоприятное впечатление, прибыв вовремя, в чистом мундире, с правильно застегнутым ремнем и пилоткой, надетой на голову по уставу, как того требовали правила немецкой армии. Ординарец командира роты Алоиз присвистнул, встретив меня, а потом произнес:
— У вас там, парни, еды хватает?
Он прервал свое занятие и опрометью бросился в здание, но скоро появился в дверях, сделав мне знак следовать за ним.
