Мать Мадди, Лулу Флейшман, выросла в бедной большой семье в подобном же районе в такой же трущобе. Она казалась простушкой, но привлекала противоположный пол большими грудями и стройной фигурой. В шестнадцать лет Лулу уехала в Питсбург и два года пыталась свести концы с концами. А когда встретила бармена из расположенного неподалеку от своей работы шумного заведения и вышла за него замуж, решила, что жизнь изменилась к лучшему. Но сразу же забеременела. И хотя Ник Драгумис был рядом все девять месяцев, он не представлял себя отцом. И поэтому сбежал.
Лулу работала официанткой. Эта часть истории была правдой. Еще она подрабатывала проституцией, но Мадди не знала, что именно так называлось то, чем занималась мать. После того как Ник бросил ее с ребенком, женщина по одной лишь ей ведомой причине уехала из Питсбурга и принялась кочевать по западной Пенсильвании. В фабричных городках клиентов попадалось немного и те в основном женатые: лишних денег у них не водилось и подачки были небольшими. Но к родным и в Питсбург Лулу больше не вернулась.
До девяти лет мать заботилась о Мадди относительно неплохо. Именно тогда они приехали в Грин-Маунтин и поселились в заброшенном доме. Однако тут бедность так одолела Лулу, что она впала в нескончаемую депрессию и лишь сидела, смотрела в окно и плакала. Но со временем взяла себя в руки настолько, что как-то вечером ушла и вернулась на следующее утро с деньгами.
Мадди сама обнаружила местную начальную школу и после нескольких месяцев сумела заставить Лулу себя записать. По субботам девочка убиралась у мистера Власика — владельца небольшой продуктовой лавки, где в основном продавали домашние копчения. Субботними вечерами Мадди и Лулу ужинали свиной колбасой с кислой капустой — пожертвованиями мистера Власика. Они накрывали в задней комнате и сидели при свечах, вместо того чтобы отправляться спать сразу после наступления темноты. В такие минуты девочка почти верила, что и у них с матерью нормальная, счастливая семья.
Но однажды, когда Мадди находилась в школе, Лулу сбежала — просто ушла из дома и уехала из города. Дочери она оставила записку, что отправляется навестить родственников и скоро вернется. Она велела Мадди не скучать и никому не говорить, что осталась одна, иначе по возвращении обещала жестоко наказать. К записке были приколоты две банкноты по десять долларов.
Днем, в окружении одноклассников и в стремлении скрыть свое горе, Мадди относилась к жизни здраво и рассудительно. А ночью, в обществе пауков и мышей, слушая странное поскрипывание, она чувствовала, как улетучивалась последняя капля храбрости. Озадаченная, напуганная и совершенно сбитая с толку внезапным отъездом матери, девочка часто плакала. Но убеждала себя, что случилось нечто важное и Лулу, наверное, вернется с деньгами, которых хватит, чтобы жить в настоящем доме. Или еще того лучше, мать возвратится с Ником Драгумисом. Эти мысли помогли Мадди пережить первую ночь и целую вереницу последующих. Хотя перед тем, как заснуть, она нередко до изнеможения рыдала и, чтобы не так сильно бояться, крепко прижимала к себе кошку.
Мадди смирилась с каждодневной борьбой за еду (в те дни, когда девочка не просила подачек, она крала, но только в одном-единственном в городе супермаркете, который являлся частью большой сети). Они со Скрэппи были довольны жизнью — по крайней мере до возвращения Лулу, пока не удастся переехать в другое место. Подвал был достаточно теплым и сухим. Мадди перетащила туда сверху матрасы и отгородила себе маленькую каморку. А чтобы матрасы не пахли дурно, воровала из шкафа школьной уборщицы банки с лизолом. Каждую неделю в разных местах города она крала чистые простыни с веревок для сушки белья, а потом возвращала их грязными. И то же самое проделывала с носками и трусиками. А когда одноклассники уходили после уроков домой и ванная оставалась в ее распоряжении — мылась и чистила зубы. Украдкой от мисс Латем она брала ее ножницы и коротко стригла волосы: так они дольше сохранялись чистыми и быстрее сохли в промозглую погоду.
Раз или два ей в голову приходила мысль отправиться на поиски матери. Но как только она собиралась претворить свои планы в жизнь, сразу соображала, что не имеет ни малейшего представления, где искать. Мадди знала, что мать родилась в Питсбурге. Но кроме этого, Лулу не поделилась с ней ничем о своем прошлом. Даже когда дочь спрашивала, есть ли у нее дедушка и бабушка и где они живут, та отвечала: «Тебе положено знать одно — у тебя их нет».
Напуганная девочка, просыпаясь в ужасе по ночам и понимая, что самый невообразимый кошмар — мать ее ушла — превратился в явь, настраивала себя никому не рассказывать о своем положении. Ее секрет не позволял ей заводить подруг, к которым можно было как-нибудь сходить на обед или провести в их доме ночь. Родители подружек начнут совать нос в ее дела, а рисковать нельзя. Если ее упекут в какой-нибудь приют, то как тогда ее найдут отец или мать?
— Мадди, твоя мать так и не позвонила и не назначила мне встречу. Ты передала ей мою просьбу?
Девочка посмотрела на мисс Латем.
— Ой, я, кажется, забыла.
Учительница улыбнулась. Это была женщина лет тридцати пяти, с выразительными чертами лица. Из-за слишком длинного и тонкого носа красивой ее никто бы не назвал. Но ее розоватая кожа была безупречной, а всегда чистые блестящие волосы аккуратно завиты на концах. Она носила со вкусом подобранные юбки и свитерки, которые дополнял повязанный на шею шарф или пояс. Мадди считала ее красивой и самой модной женщиной в городе.
— Мадди, я не собираюсь говорить о тебе ничего плохого, — успокоила девочку Джейн. — Ты упорно работаешь. Правописание и грамматика становятся лучше. Просто я привыкла встречаться с родителями своих учеников и немного с ними знакомиться. Может, мне заехать в следующие выходные?
— Вот черт! В эти выходные мы едем в Харрисберг, — быстро отозвалась Мадди. — Повидаться с бабушкой и дедушкой.
— Славно. Уверена, ты получишь удовольствие.
— Да, мэм. Мой дедушка владеет кинотеатром. И мы с ним ходим в кино. А каждый вечер ужинаем в ресторане.
Джейн Латем рассеянно кивнула, продолжая искать куда-то запропастившуюся записную книжку на пружинке. В последний месяц нагрузка стала непосильной. Класс был слишком велик для одного учителя, десятилетние мальчуганы все время буянили, к тому же сама она по-прежнему подыскивала другое место на следующий учебный год. Обнаружив записную книжку, мисс Латем внезапно поняла, что уже не испытывает прежнего беспокойства за эту девочку. По утрам, когда учительница приезжала в школу, Мадди была уже там и уходила последней. Девочка никогда не жаловалась, хотя и казалось, что она боялась оставаться дома.
— Я подвезу тебя сегодня, — пообещала Джейн. — Может быть, и мама будет дома.
— Вряд ли. — Девочка снова увильнула от прямого ответа. — По четвергам она всегда работает допоздна.
— Ты хочешь сказать, что она не приготовит тебе ужин?
— Ну, она мне всегда что-то оставляет: холодного цыпленка, отбивную или еще что-нибудь.
Джейн Латем кивнула:
