— Только попробуй повесить трубку, и я тебя уволю!
— Уволишь? — рассмеялся Логан. — Ты, должно быть, забыл, что мы с тобой уже много лет партнеры. Стареешь, папа! Как тебе Токио?
— Глушь несусветная. Сам подумай — три тысячи миль к западу от Филадельфии! — По голосу Логан почувствовал, что отец насторожился. — Так в чем дело? Ты сейчас в Аллентауне, верно? Там какие‑то проблемы?
Логан задумался. Сказать «нет», что было бы сущей правдой, — значит завтра же утром отправиться назад в Филадельфию. А ему этого совсем не хотелось. Ибо сегодня он познакомился с Эшли Доусон и горел желанием узнать ее поближе.
— Да так, ничего особенного… — медленно начал он, уставившись в потолок, словно ожидая, что сейчас его поразит молния.
Логан Каллахан, двадцати семи лет, единственный сын Райана Каллахана — жесткого бизнесмена и заботливого (порой даже чересчур заботливого) отца, — никогда еще не лгал своему родителю. И сейчас начинать не собирался.
— Наткнулся на какую‑то ржавую проволоку и поранил руку.
— Сильно? Надеюсь, мне не надо лететь в Аллентаун следующим же рейсом? Или хочешь, чтобы я поцеловал тебе больную ручку, а то без этого не заживет?
Голос Райана звучал шутливо, но Логан догадался, что отец беспокоится, и решил его не пугать.
— Да ничего особенного, папа, всего‑навсего четыре шва. Когда заживет, смогу играть на скрипке. Если, конечно, ты, наконец, раскошелишься на музыкальную школу для своего отпрыска. Лучше поздно, чем никогда. Ах, до чего ж тоскливое у меня было детство — вспомнить страшно! — И, решив, что подразнил отца достаточно, он перешел на деловой тон: — Ничего серьезного, но из‑за этой царапины пришлось весь день проторчать в клинике. Так что инспекцию придется отложить на завтра. Не возражаешь, если я задержусь здесь, на несколько дней? Если, конечно, в офисе не накопились неотложные дела, с которыми Прескотт никак не справится.
— Неужели ты спрашиваешь моего согласия? Интересно, почему мне в это не верится?
— Наверно, потому, что это не так, — усмехнулся Логан.
Поднявшись, он выключил телевизор и прошелся по комнате плавным, бесшумным шагом хищника. Отец всегда говорил, что движения Логана, спокойные и целеустремленные, напоминают ему стремительный бесшумный «полет» мурены в толще морской воды.
— Просто решил узнать, как там мой старик — не требуется ли ему мой бесценный опыт.
— Так‑то лучше, — проворчал отец и рассмеялся глубоким хрипловатым смехом. — Мне тоже тебя не хватает, Логан. Если повезет, к середине или к концу будущей недели вернусь в Штаты — с контрактом «Хоши» в кармане.
— Я верю в тебя, отец, — тепло ответил Логан. — И всегда верил.
На другом конце провода наступило короткое молчание. Затем Райан проговорил задумчиво:
— Хотел бы я, чтобы ты был здесь со мной. Когда ты в последний раз брал отпуск?
В точку! Именно это Логан и хотел услышать. И, понимая, что другая возможность едва ли представится, мертвой хваткой вцепился в эту:
— Отпуск? А что это такое? Никогда не слышал. Скажи, как пишется это слово, и я посмотрю в словаре.
— Ясно, — буркнул Райан.
Логан почти видел, как крутятся шестеренки в голове у отца. Оставалось только надеяться, что они повернутся, как надо.
— Вот что, сынок, заканчивай дела в Аллентауне и отправляйся отдохнуть на недельку.
— Целую неделю? Ну, ты даешь! Господи помилуй, чем я буду заниматься целых семь дней?!
Остановившись перед зеркалом, Логан запустил пятерню в густую копну темно‑каштановых волос, из тех, что, как ни причесывай и ни укладывай, вечно торчат мальчишескими вихрами.
— Читай Карнеги, сынок, — сарказм настраивает собеседника против тебя. Хорошо, две недели. Не больше. И только потому, что контракт с «Хоши» уже, можно сказать, у меня в кармане. Послушай, ты уверен, что не сможешь вылететь сюда и ко мне присоединиться?
Логан взял ручку и принялся постукивать ею по микрофону.
— Что такое, папа? Слышишь? Какой‑то стук. Должно быть, спутниковая связь барахлит.
— Черт побери, ничего не слышно! Я говорю: Логан, приезжай ко мне в Токио! Возьми билет на рейс из Филадельфии завтра вечером…
— Что? Папа, связь рвется, совсем ничего не слышно! Спасибо за отпуск, с удовольствием им воспользуюсь. Я не загорал на флоридских пляжах с тех пор, как окончил колледж. Удачи тебе. Чао!
— Да не чао, а саёнара, идиот! — рявкнул Райан. Логан отвернулся от трубки и прикрыл рот рукой, чтобы отец не услышал его смеха.
— Ладно, черт с тобой, — заключил Райан, — я иду спать.
Логан немного послушал короткие гудки в трубке, затем выключил телефон и подмигнул своему отражению.
— Браво, мистер Логан Каллахан! Заморочил голову папаше — и получил десять дней полной, ничем не омраченной свободы. На что же мы ее употребим?
Он нахлобучил на глаза бейсбольную кепку и отдал честь самому себе.
— Разрешите доложить: к ужину с прекрасной и соблазнительной Эшли Доусон готов! И не только к ужину, сэр!
Ресторанчик с жарким на углях и превосходным элем Логан нашел без труда, опоздав всего на десять минут — что, по его понятиям, было равносильно непростительно раннему появлению.
Он припарковал свой запыленный «мерседес» рядом с маленьким, сверкающим безупречной чистотой автомобильчиком Эшли, широким, решительным шагом пересек автостоянку, с усилием отворил тугую дубовую дверь и, войдя, оказался в холле, таком темном, что ему пришлось остановиться, дабы глаза привыкли к темноте.
Ощупью, ориентируясь на голос Гарта Брукса из музыкального автомата, он двинулся к стойке. Там на высоком табурете уже сидела Эшли Доусон, потягивала содовую и посматривала на изящные часики.
Ах, черт! Как же он не сообразил! Ведь эта милая девушка — офис‑менеджер, а значит, из той породы людей, которые к времени относятся серьезно. Для которых «семь часов» и значит «семь часов» — и ни минутой позже!
Заметив его в зеркале над стойкой, она развернулась на табурете и так и впилась взглядом ему в лицо.
Суровый взгляд. Плотно сжатые губы. Точь‑в‑точь, как утром в поликлинике. Едва она увидела в документах его фамилию, куда только подевались та мягкость, та человечность, то сияние доброты, которые она столь щедро изливала на своих коллег и всех прочих пациентов!
Любопытно. Очень любопытно.
С такой откровенной неприязнью ему до сих пор встречаться не приходилось. Логан привык ко всем подходить с открытой душой и в ответ получать от всех (в особенности от женщин) симпатию, а порой и неприкрытое восхищение.
А эта сверлит глазами так, словно всю жизнь мечтала об одном: изжарить его в кипящем масле!
