— Именно так! — отрезала она. — Я работаю, и у меня нет времени на пустую болтовню. — Она скрестила руки на груди. — Что тебе нужно?
На лице Пэйса отразилось искреннее изумление: похоже, он ничего подобного не ожидал. Хоуп рассмеялась бы, если бы не была так зла. «Если бы я каждый раз получала по пять центов, когда он задавал мне этот вопрос, то была бы теперь богаче, чем он», — подумала она.
— Просто зашел поздороваться, — ответил Пэйс. — Смотрел квартиру в соседней высотке и решил заглянуть к тебе.
Эти слова были произнесены самым дружеским тоном. Такого за ним раньше не водилось.
— Я не собираюсь ссориться с тобой, — закончил он с обольстительной улыбкой.
Хоуп волновала вовсе не ссора, но поняла она это слишком поздно. Пэйс уже взял ее за локоть, и ноги Хоуп — впрочем, как и все тело — предали свою хозяйку, и она послушно пошла за Пэйсом в кабинет.
Обычно ее не так-то легко сбить с толку, но обжигающее прикосновение Пэйса подействовало на Хоуп гипнотически. В голове пронеслись воспоминания о руках мужа, касающихся более интимных мест, нежели локоть, и все эти картины предстали перед ней с пугающей отчетливостью. Через несколько секунд они оказались в полумраке кабинета, который Хоуп считала своим личным.
Стены кабинета были окрашены в спокойный розовый цвет. Хоуп сознательно выбрала для его убранства мягкие тона, ведь пары, приходившие сюда, как правило, очень нервничали и смущались, поэтому задачей Хоуп было сделать так, чтобы они чувствовали себя как можно комфортнее. Вдоль одной из стен располагались широкие диваны, обтянутые мягкой кожей цвета слоновой кости, в углу стоял небольшой столик. Кабинет скорее напоминал гостиную дома на Ривер-Оукс, чем офис. Именно этого Хоуп и добивалась. Клиенты у нее знатные и богатые, и поэтому ей хотелось создать здесь уютную атмосферу.
Но все эти ухищрения нисколько не помогли ей самой справиться с волнением.
Она прошла прямо к столу, стараясь хоть как-то защититься от мужчины, которого когда-то любила. Колени Хоуп подгибались, но она, твердо приказав себе стоять, судорожно схватилась за край полированной столешницы и перевела дух.
Но прежде чем Хоуп успела пригласить Пэйса сесть, как предлагала всем без исключения клиентам, он взял ситуацию в свои руки. Обогнув стол, он встал рядом с Хоуп и посмотрел в окно на небольшой садик, обнесенный со всех сторон стеной. Тюльпаны, ирисы и лилии приветливо кивали ему, покачиваясь на ветру. Среди всего этого великолепия выделялись бледно-красные гиацинты — любимые цветы Хоуп.
— Твой палисадник в цвету, — задумчиво произнес Пэйс. — А что у тебя за ирисы — кружевные или гофрированные? Никогда в этом не разбирался.
Хоуп с удивлением посмотрела на бывшего мужа. Не ожидала она такого вопроса. Садоводство было ее страстью. Странно, что Пэйс проявил к нему интерес.
— Ну? Так какой же это сорт? Гофрированные или кружевные?
Хоуп провела ладонью по стеклу и промолвила:
— Это гофрированные ирисы, Iris cristata. Я собираюсь их пересадить через несколько недель.
Обернувшись, она посмотрела ему в глаза. На свадьбе Сюзанны ей показалось, что он остался прежним Пэйсом, но она ошиблась. Его внезапно проснувшийся интерес к цветоводству — далеко не единственная перемена. Годы добавили морщинок вокруг глаз, а в иссиня-черных волосах поблескивала седина. Перемены нисколько не портили его — напротив, придавали ему еще больше шарма. Это открытие взволновало Хоуп, но она сказала себе, что это ничего не значит. Очередная ложь.
Вернувшись мыслями к цветам, Хоуп произнесла:
— Как только они отцветут, я перенесу их в другое место.
— Они такие нежные?
— Цветы? Да.
Пэйс улыбнулся, и морщинки вокруг глаз стали еще заметнее.
— Как и ты.
Он нежно провел пальцем по ее подбородку, и по телу Хоуп разлился жар, а его слова тронули ее до глубины души.
— Помню, я сидел в своем кабинете и распекал кого-то по телефону. Потом посмотрел в окно и увидел, как ты возишься с цветами. Руки вымазаны в земле, а волосы собраны в узел. Ты выглядела как шестнадцатилетняя девчонка. А на щеке пятнышко грязи. — Он погладил Хоуп по щеке. — Вот здесь. И мне всегда хотелось бросить дела, выйти на улицу и поцеловать тебя.
«Но почему же ты ни разу этого не сделал?» — едва не выкрикнула Хоуп, отстраняясь от Пэйса.
— Это было очень давно.
— Да, — согласился он. — Очень давно. Но я ничего не забыл. — Он подошел к столу и опустился на стул. — Расскажи мне о своей компании. Дела идут успешно?
Хоуп все еще дрожала, взволнованная словами Пэйса и его прикосновениями, но потом взяла себя в руки, подошла к столу и села в кресло.
— Да, дела идут хорошо, — неожиданно гордо ответила она.
Хоуп организовала свое дело — компанию «Союз сердец» — спустя несколько лет после развода, и момент для этого был выбран самый неподходящий. Экономика Техаса еще не успела оправиться после банкротства нефтяной промышленности, и каждый день приходилось бороться за выживание. Но постепенно все наладилось. Впрочем, Хоуп и мысли не допускала, что Пэйса это может всерьез заинтересовать.
— А как ты? — спросила она.
— Я продал «Бракстон энтерпрайзиз» несколько месяцев назад.
Хоуп удивленно взглянула на него.
— Ты продал компанию? Но ведь она была для тебя всем. С какой стати тебе пришло в голову ее продавать?
— Мне было трудно на это решиться, — ответил Пэйс. — Но расходы превысили доходы. Оказалось гораздо выгоднее продать ее, чем руководить ею. Я подождал, пока мне предложат максимальную цену, и оставил дела. — Он еле заметно улыбнулся. — И потом, в Хьюстоне мой дом. Я давно хотел вернуться.
Хоуп покачала головой. Пэйс чего-то недоговаривает. Вот только чего?
— Не думала, что ты вернешься.
— Бетани позвонила мне и рассказала о своей новой любви, и я понял, что сильно соскучился по Техасу… и всем, кого я здесь оставил… — Он запнулся, словно собирался что-то добавить, но потом передумал. — Кроме того, я начал скучать по привычным вещам, окружавшим меня. — Он пожал плечами. — Мне захотелось поменять верблюдов на «форды», лаваш — на европейские блюда, Нил — на Бразос.
Хоуп невольно усмехнулась. Вся ее тревога улетучилась, стоило ей представить Пэйса верхом на верблюде.
— Только не говори мне, что ты решил остепениться. Что с тобой? Почувствовал приближение старости?
Пэйс нахмурился, изобразив на лице негодование.
— Сорок лет вряд ли можно назвать старостью.
Теперь уже Хоуп расхохоталась в голос.
— Это ты сейчас так говоришь. Когда тебе двадцать, сорокалетние кажутся дряхлыми стариками. Неужели мы были когда-то так молоды?
