Люк чуть заметно поморщился.
— Благодарю за заботу, Маргерит! Куда положить вещи?
Ариэль повела его в комнату для гостей.
— Что имела в виду Маргерит?
— Ничего, не беспокойся! У меня немного болело колено, вот и все. Не знал, что ты так высоко живешь!
Она бросила взгляд на его ноги, но не заметила ничего необычного. Ни вывернутого колена, ни утолщения от повязки. Джинсы сидели на нем как влитые.
Он заполнил всю комнату, подумала Ариэль, убирая его чемоданы. Комната вдруг показалась крошечной. Вообще-то он был не таким уж крупным. Разве что по сравнению с ней. Просто мужчина! Немного властный, но невероятно привлекательный!
— Ты голоден? — спросила она, вспомнив об обязанностях хозяйки.
— Если ты выпьешь со мной чашечку чая, я буду тебе очень признателен!
— Не думала, что ты любишь чай, Лукас! Черный кофе! Неразбавленное виски! Недожаренный бифштекс!
— Ты угадала. А у тебя здесь очень мило!
Она повернулась в дверях.
— Спасибо. В ясный день из окна можно видеть бухту Сан-Франциско!
— Ты, наверное, волновалась, что я не приехал вовремя?
Ариэль разливала чай, избегая его взгляда.
— Я боялась, что мне придется искать кого-нибудь другого на твое место.
— Ладно, оставим это пока! Если я не ошибаюсь, ты получила образование в Стэнфорде, а почему не работаешь по специальности?
— Откуда ты знаешь?
— Прежде чем финансировать твое мероприятие, мы проверили всех, наняв частного детектива, который не нашел ничего о тебе до поступления в университет.
— Что ты намеревался найти? — спросила она, отпив немного чая.
— Хотя бы что-нибудь… Кроме того, что тебе двадцать семь лет, что ты окончила Стэнфорд, живешь по этому адресу уже три года и посвящаешь свое время благотворительности, я ничего о тебе не знаю. Кстати, а на что ты живешь, прости за нескромный вопрос. Ты ведь нигде не работаешь.
— Ничего таинственного тут нет. Я тебе рассказывала, что выросла в Европе. А живу… живу на процент от пожертвований. Я могу себе это позволить.
В ее глазах Люк заметил настороженность.
— Однако ты устала. Пойдем спать. — Он взял ее пустую чашку и встал. — И не смотри на меня так. Я не намекаю ни на что и не виноват, если у тебя такая буйная фантазия.
— Ты неисправим, Лукас!
— А вот тут ты ошибаешься. Я глина в твоих руках и готов принять любую форму. Итак, во сколько завтра начинаем?
— В восемь я должна быть в доме престарелых. До десяти ты свободен.
— Я пойду с тобой.
Люк убрал волосы с ее лица и дотронулся кончиками пальцев до ее щеки.
О, черт! Ее губы ждали поцелуя. Он видел это в ее бездонных темных глазах.
Ариэль прильнула к нему. Будь он проклят, если не обнимет ее. Она трогательна и покорна, как и подобает настоящей жене.
Через мгновение она отстранилась.
— Я рада, что ты приехал, — бодро произнесла она. — Спокойной ночи!
Заинтригованный внезапной сменой ее настроения, он слегка улыбнулся, когда она закрыла дверь.
— Спокойной ночи? — спросил он себя.
Ариэль обтерла лицо и грудь полотенцем. Небрежно брошенная кофта влажной от пота пижамы лежала на постели. Она мельком глянула на часы. Половина третьего. Трясущейся рукой она взяла с ночного столика стакан воды и залпом выпила.
Не кричала ли она во сне? Скорее всего, нет, иначе Лукас примчался бы сюда. Вся дрожа, она снова легла и уставилась в потолок.
Ей так давно не снился этот кошмар.
Лучше всего было бы пойти к Люку, попросить о сочувствии и обрести забвение в занятии любовью, пока она не забудет ужас, который только что увидела во сне.
Впрочем, раньше это не помогало, почему же должно помочь сейчас? Пожалуй, будет только хуже.
— Я протягиваю каждому карточку? — спросил Люк, тасуя стопку, которую вручила ему Ариэль.
— Именно. Всякий раз, когда они возвращаются к тебе, даешь еще одну. Так они будут знать число кругов, сделанных ими по прогулочной дорожке.
— А запомнить нельзя?
— Тихо, тебя могут услышать.
Ариэль придумала ему это занятие на то время, пока она закончит свои дела в доме престарелых.
— А это важно?
— Они поставили перед собой цель, Лукас. Им хочется знать, достигли ее или нет.
Люк наблюдал за людьми, прогуливающимися вокруг них и одетыми в дешевые спортивные костюмы.
— У них не очень удобная обувь, — заметил он.
— Хочешь сделать пожертвование? — лукаво сощурилась она.
— Мог бы. — Он пристально посмотрел ей в глаза. — Ты плохо спала?
— Меня разбудил твой храп!
— Я не храплю!
— Ты уверен?
— Любопытствуешь насчет моих любовных похождений, дорогая? Человеку, который дважды был обручен, об этом обязательно бы сказали.
— Доброе утро, Ариэль! Это твой новый друг? Люк дважды собирался жениться? События принимают новый оборот!
— Доброе утро, Эмма! Нет, это Люк Уокер. Он президент фирмы «Титан. Спортивная обувь».
— Моим внукам нравится ваша обувь, молодой человек. Но в наше время мы знали цену доллару. Не тратили деньги на дорогостоящую обувь, если можно было обойтись чем-нибудь более практичным. — Пожав Люку руку, крупная сутулая пожилая дама отошла.
— Надо же, какая воинственная старушка! — произнес ошеломленный Люк.
— Они всегда говорят то, что думают. Это мне в них и нравится. А вообще-то Эмма очень славная.
— Но она права! У детей сейчас слишком много соблазнов.
— Так что же ты предлагаешь? Снизить цены? Закрыть бизнес?
— Знаешь, это был бы совершенно новый рынок. Мы разработаем обувь для пожилых: удобные застежки, лучшая амортизация.
— Доступные цены!
— Даже для Эммы, — усмехнулся Люк.
Ариэль улыбнулась. А он не так безнадежен.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Чейз Райан, администратор Юношеского центра Уилсона Бакли, был, по мнению Ариэль, довольно заурядным человеком. За три года, что они были знакомы, она ни разу не видела его улыбающимся. Он мог взглядом превратить самого хулиганистого подростка в пай-мальчика. Чейз терпеть не мог людей, которые не учатся на своих ошибках.
Ариэль и Чейз мирно сосуществовали потому, что каждый уважительно относился к работе другого: она с теплотой и доброжелательностью, а он — с бескомпромиссной твердостью.
