Группа красивых молодых людей в элегантных, отлично сшитых белых спортивных костюмах, чем-то напоминающая стаю гогочущих лебедей, расселась на деревянных садовых скамейках, ставших пепельно-серыми оттого, что пережили не одну английскую зиму. Некоторые из гостей разместились на каменной балюстраде, кто-то расположился на лестнице, ведущей в сад с декоративными белыми горками.
От террасы начинался газон, пестревший маргаритками, вдали виднелись клумбы с традиционными пионами, лилиями и лавандой. Возле старой деревянной беседки разрослись кусты роз, освещенные низким вечерним солнцем и отбрасывающие длинные тени. Пейзаж был умиротворяющий и весьма живописный.
Пока позвякивали чашки и блюдца из тонкого фарфора и шла оживленная беседа, Гай присел на широкую каменную ступеньку с чашкой в одной руке и куском инжирного пирожного в другой. Он выглядел весьма элегантно в белом теннисном костюме. Высокий, ростом более шести футов, поджарый, с длинными ногами и узкими бедрами, поразительно красивый, с черными волосами и глазами и смуглой кожей, он выглядел моложе своих двадцати четырех лет. Прищурив глаза, Гай наблюдал за окружающими его людьми и молча прислушивался к разговорам, в которых было много нюансов, недомолвок и восклицаний, не вполне ему понятных. Похоже, они говорили на своем собственном языке, и Гай чувствовал себя в некоторой изоляции. Какое-то особое выражение в их глазах, какая-то загадочная улыбка, поворот головы – и вот они уже общаются между собой, понимают друг друга, невольно заставляя Гая чувствовать себя параноиком. Уж не смеются ли они над ним? Или над его темно-зеленым «бентли», стоявшим на подъездной аллее рядом с их потрепанными «остинами» и «моррисами»? Уж не находят ли они его американский акцент смешным? Или они считают, что он слишком хвастается своим богатством? Как бы то ни было и независимо от того, насколько часто Гая приглашали на встречи, они держались от него на расстоянии – весь этот клан, ревниво оберегающий собственную исключительность и утонченной вежливостью изгоняющий из своей среды чужаков.
Сколько Гай себя помнил, он воспитывал в себе чувство принадлежности к этому обществу, однако, будучи наполовину американцем, а наполовину англичанином, чувствовал себя здесь чужим, несмотря на деньги, полученное в Англии образование и знакомства, которые стремился поддерживать. Ему хотелось бросить вызов молодым аристократам, не придававшим значения атрибутам своей знатности, ибо считали это само собой разумеющимся. Это были молодые люди, которые носили потрепанные твидовые пиджаки с кожаными латками, могли вырядиться в старый отцовский вечерний костюм, надеть охотничьи ботинки деда, которые шутливо признавались, что разорены и скоро заложат семейные драгоценности, чтобы заплатить за новую крышу, и которые тем не менее были столь самоуверенны и самонадеянны, что ездили на полуразвалившихся старых машинах. Почему они не выказывают уважения или даже симпатии к нему? Он был богат, красив, образован, слыл отличным спортсменом и компанейским парнем. На гостеприимство он отвечал еще более щедрым гостеприимством. Он присылал их матерям букеты цветов, если его приглашали на обед. И тем не менее с ним продолжали обращаться с той же вежливостью, с какой обращаются с едва знакомым человеком.
Гай огляделся вокруг, увидел группки из двух или четырех человек, где каждый предлагал другому подвезти его домой после чая и решал, куда отправиться на обед. Он снова с горечью ощутил себя чужаком. Как же это преодолеть?
Именно в этот момент к нему подошла миловидная девушка с длинными белокурыми волосами и, доброжелательно улыбаясь, села рядом с ним. Одета она была в бледно-розовое полотняное платье, в руках держала тарелку с шоколадными бисквитами.
– Привет, – дружелюбно сказала она. – Меня зовут Диана Стэнтон. Хочешь бисквит?
Внезапно будто луч света пронзил окружавшую Гая тьму. Вот и ответ, каким бы абсурдным и неразумным он ни казался! Ему придется принести большую жертву, но Гай понял, что готов к этому. Он должен жениться и войти в одну из этих знатных семей.
Глава 2
Леди Диана Стэнтон сняла длинную нежно-голубую атласную накидку с белым лисьим воротником и с застенчивой улыбкой подала ее гардеробщице, которая, перебросив накидку через руку, вручила Диане билет.
– Послушай, – обратилась к ней стоящая рядом девушка, – ты собираешься завтра на бал к Монтагусам? Я слышала, что они пригласили шестьсот человек, можешь себе представить? – Девушка разгладила длинные белые лайковые перчатки на руках и повернулась к зеркалу, чтобы полюбоваться своим отражением.
Диана присоединилась к подруге. Ее стройную, изящную фигурку облегало платье из белой органзы, длинные белокурые волосы были забраны назад и поддерживались полумесяцами белых цветов. У Дианы был красивый бело-розовый цвет лица, на фоне которого выразительно поблескивали голубые глаза.
– Да, собираюсь, – ответила Диана. – Все ожидают, что будет весело. Я слышала, что приглашен оркестр, который будет исполнять румбу. – Она счастливо засмеялась, а девушка в розовом вздохнула: если бы она была такой, как Диана Стэнтон! Если бы Диана не была столь милой, ее можно было бы возненавидеть. Нет никаких сомнений в том, что Диана стала дебютанткой года. Ее фотографии, сделанные Сесил Битон, появлялись в журналах «Вог», «Татлер» и «Куин»!
На фотографиях Диана представала в виде романтической красавицы, прогуливающейся по розарию старинного родового поместья Стэнтонов в муслиновом, падающем свободными складками платье, с охапкой цветов в руках.
В гардеробную входили новые и новые девушки, порхающие как бабочки, в легких платьицах, гардеробщицу, к ее неудовольствию, завалили дюжинами накидок и пелерин.
Зал наполнился гомоном девичьих голосов. Стайка девушек столпилась перед зеркалом.
– У кого-нибудь есть лишняя заколка?
– Надеюсь, Дэвид будет танцевать со мной. Он ведь собирался быть здесь сегодня?
– О Господи, у меня сломался веер! Мама будет страшно рассержена.
Для Дианы, которая провела семнадцать лет в тиши Оксфордшира, сегодняшний возбужденный щебет напоминал гомон переполошившейся птичьей стаи.
– Пошли? – Она повернулась к девушке в розовом, которая щипала себе щеки, чтобы на них появился румянец.
– Божественно! – выдохнула девушка. Все вокруг казалось ей замечательным – музыка, еда, цветы и особенно молодые люди. Идя впереди, Диана проследовала в огромный мраморный холл дома маркизы Лондондерри, где сегодня давали бал. Освещенная огнями сверкающих люстр, Диану ожидала ее мать – вдовствующая графиня Саттон.
– Я мечтаю о том дне, когда мы сможем самостоятельно ходить на вечера, – шепотом сказала девушка в розовом. – Один очаровательный молодой человек хотел проводить меня домой после танцев у Сторриджей вчера вечером, но, конечно же, я вынуждена была отказать ему. Кошмар! – заключила она.
Диана улыбнулась и вежливо кивнула, хотя на самом деле была с ней не согласна. Очень здорово, что ее мать бывает на этих вечерах, она хотела бы, чтобы и брат был здесь, но Чарли женился и находился сейчас далеко от усадьбы Стэнтонов. Что касается Джона, то он все еще пребывал в Оксфорде и заявлял, что ненавидит танцы.
