— Это ты сейчас о фотографиях или о чем-то другом?
— Очень остроумно, Сэм. Гляди, тут голова в кадр не вошла. У Морин тоже часто такие снимки получались, потом мы пытались по обуви догадаться, кто же там запечатлен. М-да, вижу, ты старался, просто фотография — не твой конек. Но не переживай, у тебя масса других достоинств. Это все или еще есть?
— Спасибо, дядя, за оценку моих достоинств. — Сэм передал собеседнику вторую стопку фотографий. — Итак, она посидела в кабине, пару раз нажала на клаксон, потом вылезла и застыла перед машиной минут этак на пять. Похоже, плакала, хотя, может, мне и показалось.
— Какая милая девушка, правда? Морин она бы очень понравилась. И что потом? — Старик с блеском в глазах рассматривал оставшиеся снимки.
— Да ты и сам уже все понял, но хочешь услышать это от меня, да? Потом она вернула ключи менеджеру салона.
Дядя Нед расплылся в улыбке, он просто сиял, и ему явно не терпелось услышать конец истории:
— Правда? Это же чудесно! И что было дальше?
— Куда уж чудеснее. Я, как ищейка на охоте за компроматом, торчал там с фотоаппаратом наготове и думал, почему дядя так меня не любит.
— Бедняга Сэм. Как трудно тебе живется! Но не отвлекайся. Я смотрю, она еще раз посетила салон.
— Да, вот она едет на своей старой машине. — Сэм не понимал, что с ним происходит. Неужели он злится из-за того, что Пейдж Холидей оказалась порядочным человеком и теперь совесть помешает ему затащить ее в постель?
— Вижу, действительно машина старая. Она передумала? Вернулась за новой?
— Дядя, ты просто инквизитор какой-то. Я оказался не прав, а ты меня же заставляешь об этом подробно докладывать. Просто досмотри до конца фотографии, и все поймешь.
— Какой ты сегодня чувствительный. Глотни еще виски. — Перебрав до конца всю стопку и глядя на последний снимок, старший Бэлфор задумчиво произнес: — Можно было бы сейчас позлорадствовать, но я не таков. Твой старый дядюшка по-настоящему рад, что у приюта теперь есть новенький микроавтобус. Только ведь это совсем другой автомобиль. Сэм, не молчи, скажи что-нибудь.
— Мисс Холидей обменяла фургон, который выбрал ты, на микроавтобус вместимостью до пятнадцати человек и отдала его в детский приют. Она еще выторговала выгодную гарантию, объяснив менеджеру, что сирот нужно, как можно чаще куда-нибудь вывозить, а автобус приюта постоянно на ремонте. Кстати, мне пришлось компенсировать салону дополнительные затраты.
— Сдается мне, фургон, на котором она ездит, тоже должен быть постоянно на ремонте.
— Думало, да. Ему лет десять, если не больше. — Когда Сэм наблюдал, как воспитанники приюта уезжают на экскурсию в полученном от Пейдж микроавтобусе, у него зародился некий план, и пора приступать к его реализации. — Так что, дядя, ты выиграл, нашел еще одного доброго самаритянина, вернее, самаритянку в этом жадном и жестоком мире. Теперь мой ход.
— Твой ход? Что ты имеешь в виду? — Дядя Нед не мог глаз оторвать от фотографий приютских детей.
— Обычно я организую рождественский прием в каком-нибудь роскошном отеле. Но на сей раз у меня другие планы. Прием, дядя, пройдет здесь, в этом доме. И я знаю отличного декоратора. Надеюсь, она сможет отвлечься от своих развратных лебедей.
— Как это здесь? — Дядя заметно побледнел. — Нет, Сэм, я не согласен. В Бэлфор-Холле не было гостей уже много лет.
— Да, знаю, — мягко сказал Сэм. Со дня похорон тети Морин дядя никого не принимал у себя. Однако пришло время вновь вдохнуть жизнь в огромный дом.
Дом действительно был огромный. В банкетном зале можно спокойно запускать воздушных змеев, если бы там дул ветер. Сэм помнил, что в детстве это помещение, спроектированное еще его прапрапрадедом, неизменно вызывало у него восторг. Правда, тогда мальчика больше восхищали не резные дубовые панели или прекрасная лепнина, а то, какое сильнейшее эхо там всегда раздавалось. А однажды он катался по полированной поверхности громадного обеденного стола и так врезался в полутораметровый серебряный подсвечник, что пришлось вызвать «скорую». И почему говорят, что в богатых семьях дети лишены развлечений?
Сэм помотал головой, отгоняя воспоминания.
— Я считаю, что пора прервать твое затворничество. У нас уже пять лет не было настоящего Рождества. А помнишь, как выглядел дом в праздники, когда я был маленьким? У нас сохранились почти все украшения, я уже проверил.
— Ты мне так мстишь, да? — поинтересовался дядя Нед, бессильно откидываясь в кресле. — Прости, я не могу на это пойти. Я еще не готов.
— А я и не спрашиваю, готов ли ты. Просто ставлю тебя в известность. Ты сам переписал на меня поместье, так что теперь не жалуйся. — Жестокие слова, и Сэм это понимал. Но он был уверен, что поступает правильно. И дело вовсе не в том, что ему хотелось найти предлог ближе пообщаться с Пейдж Холидей. Или, вернее, не только в этом. Он рассчитывал растормошить дядю, вернуть его к настоящей жизни.
— Хорошо, что я не переписал на тебя свою вставную челюсть. А то ты мог бы сейчас ее отобрать на законном основании и шантажировать меня.
— Очень смешно, дядя. Если не хочешь, можешь не показываться на приеме, как и раньше. И вся разница будет только в том, что мероприятие пройдет здесь. Но если все же выйдешь, это замечательно!
— На это ты и надеешься, так ведь? Твой мотив понятен. В нынешнем году принимаешь гостей ты, а не Брюс.
— Да, хотя я предпочел бы, чтобы ты взял все на себя. Но раз тебе ясен мой мотив, значит, ты понимаешь, что все это для твоего же блага. Я волнуюсь за тебя. Тетя Морин не одобрила бы твое стремление спрятаться от всего мира.
— Даже если и так, давай не будем трогать тетю Морин. — Дядя Нед тяжело вздохнул. — Значит, говоришь, все ради меня? И симпатичная Пейдж Холидей тут ни при чем?
— Да, — помрачнел Сэм. — Даю слово.
— Не сомневаюсь, что ты заботишься обо мне. Однако не верю, что у тебя нет никакого интереса к мисс Холидей. И, считаю, она не заслуживает той участи, которую ты ей уготовил. Сэм, она не такая, как твои подружки, и не знает правил твоей бездушной игры.
— После таких слов я чувствую себя просто грязным совратителем, не пропускающим ни одной юбки. — Сэм вновь потянулся за виски.
— Я этого не говорил, — грустно улыбнулся дядя Нед. — Только тебе уже тридцать шесть лет. Почему же ты ведешь себя как озабоченный юнец? Понимаю, в бизнесе ты завоевываешь все новые и новые вершины. И по тем же правилам строишь отношения с женщинами: добился одной — переключился на другую. Тебя занимает процесс достижения цели, а не сама цель, да?
— Похоже, ты провел немало бессонных ночей, обеспокоенный моим поведением, пытаясь разгадать его. — Сэм допил виски, даже не почувствовав вкуса. — Я не знаю, что тебе ответить.
— И ведь нельзя списать это на трудное детство. Родители тебя любили, и у них были прекрасные отношения. Твоя мать души не чаяла в твоем отце — моем брате — до самого его последнего вздоха. У тебя не было эмоциональных травм, и с психикой вроде все в порядке. Так чем объяснить эту бесконечную череду сменяющих друг друга женщин? За что ты их не любишь?
