Фрэнсис открыла еще одну бутылку и стала пить, не обращая внимания, как вода стекает по шее и затекает под блузку. Рюкзак Ричарда пропал. Что бы это значило? Они путешествовали налегке. Она носила свои документы в нательном поясе для денег, который редко снимала, и еще у них был один небольшой рюкзак на двоих, а в нем — недельный запас одежды, которую они брали с собой в Хартум. Но по большей части их пожитки хранились в отеле в Асване. Поезд часто делал незапланированные остановки из-за завалов песка на рельсах, а иногда даже по требованию сходящих пассажиров, но зачем Ричарду сходить с поезда? Они направлялись в Асван и Каир и были на пути к дому. Наконец-то он своего добился. Не мог ведь он так разозлиться, настолько, что решил сойти с поезда? Нет, конечно. Поэтому надо ждать его скорого возвращения. Сейчас он где-нибудь в другом вагоне среди этого безумного смешения тесно прижавшихся друг к другу тел. И до того, как все выйдет уж совсем за рамки возможного, он придет и объяснит, куда и зачем так надолго пропал.
Но он не пришел.
2
Фрэнсис сидела в ступоре. Ричарда не было в поезде. Другого объяснения она не находила. А раз его нет в поезде, значит, он сошел. Рюкзака не было. Все сводилось к одному. Он взял сумку и сошел с поезда. По доброй воле, сознательно. И она сама подтолкнула его к этому. Ричард и не думал ее наказывать, а просто взял и ушел. Раньше он просто грозился, а теперь исполнил обещанное.
Нубийский джентльмен вновь промелькнул в дверном проеме. Фрэнсис вдруг набралась смелости и окликнула его. Она расстегнула пояс, вынула кошелек, достала фотокарточку Ричарда, которую носила с собой вот уже три года, и протянула ему. Он недоуменно посмотрел на нее. В Судане многие говорили по-английски, но ей всегда везло на тех немногих, кто не владел иностранным языком.
— Простите, вы видели этого человека? Он был здесь, со мной в этом купе. — И она показала на полку. — И, ну-у, похоже, что он… исчез куда-то. Вы не видели его?
Он взял фотографию и внимательно вгляделся, насколько позволяло слабое освещение. Он кивнул. Явно было видно, что он узнал в Ричарде человека, с которым она ехала в поезде.
— Я не знаю, где он, — сказала она.
— Вы ходила искать? — спросил он и, подняв подбородок, повел им сначала влево, затем вправо.
Он прекрасно знал, что она искала, — она металась по составу, как ветер.
— Да. Я обыскала весь поезд, прошла из конца в конец. Его нигде нет!
Он посмотрел на нее с сочувствием, в его глазах уже не таилась угроза, но в ответ на ее вопрос он только покачал головой. Потом обернулся и подозвал разносчика чая, который шел по проходу с чайником и бокалами. Они показали ему фото, но тот тоже покачал головой:
— Мутта ассиф.
Нубиец развел руками и сказал Фрэнсис:
— Вы ждать.
Он прошел в конец коридора и вернулся через несколько минут с молодым проводником, который выглядел свежо и безупречно, будто только что натянул свою коричневую форму, несмотря на то что заступил на дежурство двадцать шесть часов назад. Он держал фотографию Ричарда в руках.
— Мадам, у вас проблема?
Запинаясь, Фрэнсис быстро выложила историю исчезновения Ричарда.
— Хорошо, хорошо, — сказал проводник, подняв руку, останавливая поток речи.
Он задал ей несколько вопросов, потом прошел в другой вагон. Фрэнсис следовала за ним по пятам. Там он поговорил с мужчинами, стоящими у входной двери. Вокруг сразу столпился народ: все рады были хоть какому-то происшествию, разнообразящему дорожную скуку; все галдели, передавая снимок из рук в руки и оживленно обсуждая случившееся. Каждый высказывал свое мнение, но Фрэнсис ничего не понимала. Она посмотрела на людей, окруживших проводника. Несколько пар глаз уставились на нее. Глядя на фотографию, люди кивали. Некоторые явно узнали Ричарда. С тех пор как они отбыли из Хартума, он несколько раз проходил мимо них.
Затем один из них пробрался вперед сквозь толпу и заговорил с Фрэнсис на арабском языке.
— Я ничего не понимаю. Вы говорите по-английски?
Он покачал головой. Потом показал на дверь, согнул руку в локте и выбросил руку вперед: «прочь из поезда». И он повторил все снова.
Фрэнсис ухватилась за дверной косяк, чтобы не упасть.
— Мой друг сошел с поезда? — Руки и ноги у нее дрожали. — Он об этом говорит?
Проводник переговорил с пассажиром. Фрэнсис попыталась сглотнуть, но, так как во рту у нее пересохло, от этого рефлекса появилась боль в горле.
— Да, — сказал проводник, — ваш друг сошел.
Глаза у нее наполнились слезами.
— Боже мой. Где? Где он сошел?
Они посовещались и вместе произнесли:
— Абу-Хамед.
— Абу-Хамед?
— Да, да.
— Но почему? Почему?
Мужчина пожал плечами и покачал головой. Толпа глазела на молодую иностранку, брошенную посреди пустыни. Они так же ничего не понимали, как и она.
— Господи.
Он сошел с поезда. Так оно и есть — он бросил ее. Не где-нибудь, а здесь.
Большая рука с ломкими ногтями держала бокал у нее перед носом. Это вывело ее из оцепенения. Нубиец улыбнулся, дал ей чаю и куда-то исчез. Стакан сладкого чая успокоил ее. За окном не мелькали огни, обычно прорезающие темноту. Перед ней было только собственное отражение на грязном стекле. Поезд укачивал ее, пытаясь убаюкать и отогнать все проблемы на задний план. Колеса лязгали, а деревянный вагон поскрипывал. Она обожала слушать эти звуки. Ричард не выпал из поезда, его не убили, не похитили. Он взял свой рюкзак и отчалил — без лишнего шума, без сцен, по доброй воле.
Какое-то шевеление в дверях заставило ее вскочить. Она все еще надеялась увидеть там Ричарда. Но это был один из австралийцев.
— Привет. Вот, решил ноги размять.
Длинные, голые и покрытые выгоревшими на солнце волосами ноги не нуждались в дополнительной тренировке.
— Добрый день.
— Нашла своего дружка?
— Нет.
— Фу ты! Куда же он подевался?
— Он сошел.
У австралийца отвисла челюсть.
— Сошел? Господи. Где?
— Скорее всего, в Абу-Хамеде.
— Ну и засранец! Наверно, пошел за куревом и отстал от поезда, так? — сказал он с сильным австралийским акцентом.
— Он не курит.
— Ну, чего-то другого захотел, но… Всякое могло приключиться.
— Tы точно его не видел?
— Я видел его вчера и сегодня утром у толчка.
— Да нет же, сегодня днем!
Он покачал головой:
— Извини.
