Музыканты заиграли свадебный марш, и папа с Кэрол поднялись на эстраду. Вооружившись ножом, Кэрол вырезала кусок торта и высоко его подняла.
— О Боже! — не выдержала я. — Только не говори мне, что сейчас новобрачные будут кормить друг друга тортом!
— Не скажу, — ласково согласился Ник. — Умная девочка, сама догадаешься.
Мне хотелось отвернуться, но я не могла. Это было как крушение поезда — невозможно оторвать взгляд, даже если от ужаса холодеет под ложечкой. Я смотрела, ожидая неизбежного, и думала, как просить денег у отца, который только что принародно запихивал бисквит в пухлый алый рот Кэрол.
Однако, против ожидания, толстенный кусок семислойного торта новобрачная положила на тарелку и подала официантке. Спектакль, к счастью, не состоялся.
— Официантка уносит порцию новобрачных, — сообщил Ник, без особой нужды взяв на себя обязанности комментатора — я и так все видела. — Держу пари, его положат в морозильник, чтобы съесть на первую годовщину свадьбы.
— Ха!
— Ха? — озадаченно повторил Ник (я не часто отвечала односложными гортанными восклицаниями).
— Можно подумать, эта чума протянет целый год, — брякнула я громче, чем собиралась. Тетка Дороти и несколько незнакомых гостей в деловых костюмах в тонкую полоску обернулись как ужаленные. — Я имела в виду торт в холодильнике, — поспешно пояснила я. — Папа с удовольствием съест свою долю раньше.
Тетка поджала губы, но удержалась от замечания и вновь отвернулась к счастливой паре, танцевавшей свой первый супружеский вальс. Я никогда не ходила у Дороти в любимицах.
— А теперь, леди и джентльмены, конец третьего акта. Спасибо, что почтили нас своим присутствием, выход через боковые двери, — сказала я, глядя, как распорядительница свадьбы в черном платье от Шанель увозит торт с танцпола на тележке. — Можем уйти хоть сейчас.
— Мы здесь еще не закончили.
Мои родители не были дипломатами или почетными гостями, которые на торжественных открытиях с перерезанием ленточек стоят бок о бок с султанами и королями, но основами этикета владели вполне.
— Абсолютно прилично уйти со свадьбы после того, как разрезали торт. Наши обязательства как гостей на этом заканчиваются. Ник покачал головой.
— Ты еще не поговорила с отцом о денежном займе, — педантично напомнил он, словно указал ребенку посмотреть сначала налево, потом направо при переходе дороги. Я не забыла о цели нашего прихода. Я ни на секунду не забывала, почему стою на краю пруда с лилиями в горах Адирондака и наблюдаю, как родной отец, которого я едва знаю, женится на женщине, которую я терпеть не могу.
— Сделаю это во время прощания, — сказала я, оглядываясь, чтобы установить, сколько особо свободолюбивых гостей направились к дверям. Таковых почему-то не оказалось. Вместо того чтобы со всех ног кинуться к припаркованным автомобилям, гости непринужденно рассаживались и пили кофе. — Я придумала, как избежать пренеприятного момента, когда мы с отцом не знаем, обняться нам, расцеловаться или обойтись рукопожатием. А если заполнить неловкую паузу просьбой о деньгах, мы сможем пожать друг другу руки, как два джентльмена. Как тебе мой план? Ты давно поставил крест на моей способности планировать на перспективу, но, когда прижмет, я становлюсь форменным генсеком ООН.
Официанты и официантки уже разносили тарелки со свадебным тортом, и гости начали возвращаться за столы. Я не хотела идти на свое место, садиться рядом с Кэмми, Сэмми и их кавалерами и поддерживать светскую беседу. Хватит с меня на сегодня отрицательных эмоций в виде праздничного банкета.
— Ты имеешь понятие об обязанностях генерального секретаря? — с сомнением спросил Ник.
— Он составляет различные планы, — отозвалась я, глядя, как усаживаются новобрачные. Улучить момент поговорить с папой тет-а-тет будет непросто — Кэрол не привыкла оставлять свои инвестиции без присмотра, но с помощью Ника задача станет посильной. Если Ник похвалит сверкающее белое платье новобрачной или приглашенный ансамбль, ему удастся отвлечь Кэрол на несколько минут.
— Как бы то ни было, — произнес Ник, не подозревая о своей неожиданной полезности, — нельзя отвлекать его просьбами о займе в разгар свадебного торжества.
— Но ведь это вроде бы было предусмотрено твоим планом, — возразила я. — Помнишь, ты советовал идти прямо к новобрачным, поздравить папу с прекрасным выбором — обрати внимание, я использую невидимые кавычки вокруг слова «прекрасный» из уважения к тетке Дороти, у которой глаза на затылке, — поцеловать новообретенную мачеху и попросить старого доброго папку о коммерческой ссуде — снова обращаю твое внимание на невидимые кавычки…
— Старого и доброго? Да, Лу, образцом дипломатии тебя не назовешь.
— Ну хорошо, просто доброго. Между прочим, он действительно не так уж молод.
Ник вздохнул:
— Признаю, это мой план, но ведь я только ставил задачу. Нельзя же отвлекать отца прямо сейчас. Нужно подождать до завтра, когда закончится бранч.
Я прищурилась:
— Какой еще бранч?
— Что значит — какой? — В голосе Ника послышались нотки раздражения. — Ты что, не читала приглашения?
Я округлила глаза:
— Ну ты и чудо! Да я выбросила его, не открыв. Именно ты достал открытку из мусорного ведра и настоял, чтобы мы пришли.
Наскоро прокрутив в памяти недавние события — мой отказ идти, наша безобразная ссора, коктейли в баре, дурацкое пари, — Ник сменил тему:
— Бранч завтра в одиннадцать.
Я попыталась придумать какое-нибудь срочное дело на завтра, но ничего не вышло: по воскресеньям в середине лета редко намечают срочные дела. По крайней мере в Нью-Йорке — по выходным все за городом.
— Значит, нужно снять номер в гостинице.
Хотя я и покорилась судьбе, причиной тому была отнюдь не природная снисходительность и кротость: меня, например, бесили дополнительные расходы и потраченное время. Не сказала бы, что бедствую, но мой бюджет с разболтанным балансом, позволяющий более-менее сводить концы с концами, затрещит по швам от цен спа-отелей Адирондака. В ближайший месяц ленч придется брать из дома, а о кафе забыть, чтобы компенсировать неожиданную расточительность.
— Я уже…
— Не продолжай, просто дай мне ключ.
Ник уже заказал нам номер, заблаговременно позвонив в отель и забронировав места на Четвертое июля. Нечеловечески предусмотрительный молодой человек. Даже когда я на пике формы своего репертуара генерального секретаря ООН, Ник все равно лидирует с большим опережением.
Он в картинном ужасе похлопал себя по карманам:
— Хм-м, куда я его дел?
Я еще больше сузила глаза, превратив их в настоящие щелочки.
— А ты погладь себя с любовью — ключик и найдется.
— Не стану возражать, — кивнул он, даже не попытавшись воспользоваться подсказкой. Ник из тех, от кого пощады не дождешься. Он непреклонен, глух к разумным доводам и был полон решимости продержать меня на банкете, пока музыканты не заиграют «Последний танец». — А пока иди, покушай тортика.
