На следующей остановке пнула меня в ногу:
– Тащи.
Я пропустил ее в дверцу. По – моему, до банка отсюда всего час-другой ходьбы.
Мы прошли полквартала до серебристого трейлера. Она поднялась по лестничке, протянула открытые руки. Я вложил в них рюкзак, потянулся поцеловать на прощание. Она уронила книги. Видимо, поцелуй привел ее в жуткое настроение, потому что кольцо стало угольно-черным. Потом я увидел мелькнувший кулак, врезавшийся мне в лицо в полудюйме под глазом, черт побери.
– Очень мило, – охнул я, вытирая струйку крови. – Большое спасибо.
Она только расхохоталась. А я ни черта не видел, слыша: ш-ш-ш-бу-бу-бу-ху-ху-ху-куриные мозги-красота-липс-ку-ку-ку-криббле-краббле-бумс.
До удара казалось, до банка не так далеко, теперь – наоборот. В глазу боль пульсирует. Каждый прохожий на меня глазеет, видимо точно зная, что девчонка меня приголубила. Подружка, которую я подцепил.
Не говорю уже, что застрял в самом поганом городском районе. Кругом аптеки, по две на углу, словно здешние жители живут и питаются исключительно по рецептам. Кроме аптек, десятки и десятки винных магазинов. Черт возьми, кажется, будто этот квартал может выпить меня.
Решил зайти купить пинту шнапса с корицей. Тип, стоявший за прилавком, спросил:
– Что, дури обкурился? – и протянул бутылку. – Чего это на тебе надето? Слушай, кто это тебе врезал? Спорю, девчонка глаз подбила. Правда? Конечно. Только посмотрите. Ничего себе. Эй, Джек, иди сюда. Тут парню девчонка какая-то задницу надрала.
Вышел крупный тупой сукин сын, как бы проигравший подряд десять раундов, жуя жвачку, которая застревала на месте недостающих зубов.
– Какого черта ты меня дергаешь? – спросил он. – Я бутылки считаю. Теперь сбился.
– Ладно, ладно. Просто хочу показать тебе жуткий фингал под глазом этого придурка.
Деревенский болван наклонился поближе, вгляделся.
– Черт возьми, здорово кто-то его присмолил. Гляди, прям до крови.
– Я стараюсь выудить признание. Девчонка? Вот что мне хотелось бы знать. Потому что, клянусь твоей задницей, наверняка девчонка огрела. Правда? Ты молчишь потому, что я прав?
– Старик, – сказал Джек, – если он не хочет говорить об этом, оставь его в покое.
– Просто хочу узнать, вроде как бы послушать долбаные вечерние новости. Вот и все. Когда какой-то дурной сукин сын заходит ко мне, чтоб купить шнапс с корицей, господи помилуй, среди белого дня, хочу знать. Имею право знать, будь я проклят. Ты только посмотри, что на этом поганце надето. Эй, парень, где ты взял этот хренов ремень? А? Похоже, собрался повеситься на своем члене, понял, что я имею в виду? А рубашка? Что за хреновина? Шелковое дерьмо. Какой-то чертов чайный лист с дерьмом.
– Чайный лист? – переспросил Джек. – Что ты мелешь? На что похож чайный лист, черт возьми?
– На эту чертову рубашку, вот на что.
– Оставь его в покое.
– Хочешь оставить его в покое, оставь. Иди считай свои проклятые банки.
– Я просто говорю…
– Черт, ничем тебя не позабавишь. Иди считай проклятые банки.
Джек ушел.
– И ты тоже иди, обалдуй. Бери свой шнапс и проваливай в преисподнюю. Ищи свою девчонку. Пускай она тебе другой глаз подобьет. На пару лучше будут смотреться.
Он смеялся, когда я шел к двери, звякнувшей за спиной колокольчиками.
Будь я проклят, воздух холоднее мятной зубной пасты. Я открутил крышку, чуть-чуть хлебнул шнапса. Не столько, чтобы лучше себя почувствовать, просто руки замерзли, пальцы заледенели, вот-вот с хрустом отломятся. Сделал еще глоток, жидкость потекла по лицу, приморозила к подбородку верхнюю губу.
Наверное, поэтому за спиной вырос коп, схватил за руку, как отец или еще кто-нибудь. Я остановился, оглянулся, он выхватил бутылку.
– Гостей ждешь, вечеринку устраиваешь?
– Да нет, просто…
– Не пудри мне мозги. Шнапс с корицей. Кто это…
– Просто… чертовски холодно…
– Не нуждаюсь в прогнозе погоды.
– Я только хочу сказать…
– Видно, холод дает тебе право бросать посреди улицы высосанную бутылку? Она разобьется, ребенок упадет коленками на осколки… Хочешь, чтобы ребенок упал и ему на коленки наложили пятнадцать швов, исключительно потому, что не можешь донести бутылку до дому и там уже выпить? Да? Может быть, ты какой-то особенный? Важная шишка? Я о вас чего-то не знаю? Кто-то выдал вам специальное разрешение пить у всех на глазах? Это, пожалуй, позволено лишь бомжам и бродягам. Может быть, перестанешь и пойдешь домой?
– Я замерз, вот и все.
– Все замерзли. Продрогли до костей. Неси это дерьмо домой и там пей.
Он протянул бутылку, отдернул.
– Минуточку. Дай-ка рассмотреть твой глаз. – Он придвинулся ближе. – Это еще что такое? На что это ты напоролся?
– Ни на что.
– Не помнишь? Вляпался в неизвестное мне происшествие? Пришиб какую-то старушку? Она тебя бутылкой огрела? Что-нибудь вроде того? Она свалилась с лестницы вчера вечером? Налетела на холодильник? Именно так всем рассказываешь?
– Меня на улице ударила девушка. Девушка из автобуса.
– Шлюха? Ты уже трахаешься с проститутками?
– Сэр…
– Офицер. Сэром надо называть своего босса. А я офицер. Своего начальника называю сэром. Будь я таким дураком, чтоб выпивать на улице, и меня задержал бы офицер полиции, я называл бы его офицером.
– Офицер, я…
– Я хочу, чтоб ты убрался отсюда. Что бы ты тут ни делал, тебе тут делать нечего.
– Я в банк шел.
– Живешь поблизости?
– Нет, но…
– Так я и думал. У тебя вообще есть жилье?
– Да, но там…
– Ищи банк в своем квартале. Не ходи сюда, не пей на улице. У нас и без тебя хватает проблем. У меня без твоей помощи дел по горло.
– Хорошо, сэр.
– Что я тебе сказал?
– Хорошо, офицер.
4
Мой день рождения никогда не был поводом для праздничного торжества, и этот год не стал исключением. День на меня навалился, как тот самый коп. Итак, с днем рождения, Рей!
Ничего, кроме голубых небес. Обычно теперь для меня не имеет большого значения, светит ли солнце, или небо напоминает огромные клубы дыма. Я отлучен от мира. Взбираюсь на вершину, вылезаю сбоку, ухожу на дно, нахожусь где угодно, но только не в нем.
А в этот день хочется действовать. Хочется девушку. После бара ни одной даже близко не нюхал. Хорошо бы вспомнить, что тогда чувствовал. Кажется, взгромоздившейся на меня девушке хотелось не просто танца, но я был слишком пьян и не понял. Может быть, она тоже.
