Книга Я не люблю пятницу - Марек Гот

Вначале я хотел пойти прямо в "Овцу и мельницу", но потом решил зайти и пропустиь пару пива в спокойном месте. Виктор заплатил Юлу за мою отлучку столько, что я мог бы с чистой совестью не ходить на работу еще месяц. Так какого дьявола — устрою себе выходной. Тем более что десять монет "за потраченное время" звенели и у меня в кармане. Заходить в бары Нижнего города было небезопасно, поэтому я сразу направился к незримой границе, отделяющей трущобы от Среднего города. Когда оставалось пройти всего квартал, кто‑то тронул меня за плечо. Человек в черном костюме протянул клочок бумаги и, почти не разжимая губ, произнес:

— Они придут за вами. Когда это произойдет, позвоните по этому телефону.

Его тень растворилась в переулке прежде, чем я успел раскрыть рот. У Виктора была хорошая охрана.

Бумагу я сунул в карман рубашки.

Я был порядком зол. На Виктора, на себя, на Юла, в конце концов. Он мог бы и не отпускать меня с работы. Разговор с Карелла выбил меня из привычной колеи. Я одновременно и верил ему и не верил, а поэтому чувствовал себя полным идиотом и к тому же каждой клеточкой тела чувствовал, что меня используют втемную. Виктор сказал мне далеко–далеко не все, что знал. Я шел, разговаривая сам с собой, придумывая все новые и новые возражения для отсутствующего Карелла и так увлекся этим занятием, что не заметил, как очутился в Среднем городе. И сразу же почувствовал неладное. Знакомый холодок опасности появился где‑то в районе солнечного сплетения и тихонько пополз вверх, поднимая волоски на коже. Я резко сбросил скорость и некоторое время неспешно дефилировал посреди улицы. Благо, экипажи в этом районе почти не ездят; а людей было хоть и больше, чем в Нижнем, но все равно довольно мало. Прошагав так пару кварталов, я аккуратно и медленно обернулся. И сразу увидел его, потому что не заметить ЭТО было невозможно. Он явно не был человеком Виктора. Совсем уж меня нужно было не уважать, чтобы в качестве шпика приставить такого болвана. Если бы он вырядился в карнавальный костюм зеленого зайца на ходулях, на него и то меньше обращали бы внимания. А так — даже бродячие собаки глядели с участием. Почему‑то на Виктора, который тоже был в костюме, не оборачивались так часто.

На той же скорости я двинулся к "Овце и мельнице", периодически оглядываясь — не появится ли еще кто‑нибудь. Никто не появился. Когда в конце улицы замаячила знакомая вывеска, я резко свернул влево и зашел в кабак, на вывеске которого красовался то ли окунь, то ли карась, то ли какая‑то другая рыба. Показал бармену два пальца и уселся за первый столик лицом к двери. Мой провожатый не заставил себя долго ждать. Правда, его прыти заметно поубавилось, когда я, приветливо улыбнувшись, похлопал ладонью по свободному стулу. Десять шагов, разделявшие нас он прошел минуты за две, делая вид, что высматривает кого‑то в зале. Поскольку в зале никого, кроме меня не было, то его попытка закончилась неудачей. Тяжело вздохнув, он опустился на стул и сразу же схватил кружку пива, которую я подвинул.

- - Ну, — сказал я — и что все это значит?

- - Вы о чем?

Брось, парень. Ты тащился за мной с самой границы Нижнего. Вот я и хочу узнать, зачем ты это делал, потому что, судя по твоему костюму, между тобой и мной не может быть ничего общего. В принципе не может. Так что давай — облегчи душу. Расскажешь правду — выйдешь отсюда сам. Будешь юлить — вынесут на носилках.

Нельзя сказать, чтоб я говорил серьезно. Так, припугнул на всякий случай. Но на парнишку мои слова произвели потрясающее воздействие. Причем, "потрясающее" в буквальном смысле этого слова — его затрясло так, что он расплескал почти все свое пиво, а лицо мгновенно стало белым, как простыня.

- - Я… мне…он сказал… господин Буковски сказал… — тут же поправился он.

Ага. "Он". "Буковски". Давид Буковски. Господин бургомистр. Вряд ли он решил мне отомстить за то, что я не голосовал за него на прошлых выборах.

- - Ну–ну… поспокойней, парень. Я вижу, что тебе не терпится все рассказать, но ты не торопись так. У нас куча времени. — Я старался говорить как можно спокойнее и миролюбивее. — Посидим, выпьем, познакомимся поближе. Тебя как зовут?

— Дэн… Дэниел.

— Ну и отлично. Бармен! Двойной бренди для моего приятеля Дэниела. Ну и мне тоже захвати.

Когда мой приятель Дэниел судорожными глотками влил в себя половину порции принесенного напитка, ему заметно полегчало. Во всяком случае, руки у него тряслись уже не так сильно, и цвет лица постепенно стал приходить в норму. Я ждал. Сейчас парень должен был разговориться.

— Вы меня простите, господин Фламм, (Ого! Как оперативно все. Я и Фламмом‑то стал меньше часа назад) я немного разнервничался. Я сам из Альбы… — заметив, что мне это не говорит ни о чем, он пояснил — У нас до сих пор рассказывают, как капитан Фламм с шестью солдатами сражался с целой армией, а потом с боем прорвался сквозь весь город.

Вспомнил. Это было во второй год войны и армии там никак не набиралось — максимум две роты болванов. Четверо из моих людей остались на том холме навсегда. Сквозь город мы не прорывались с боем, а бежали, стараясь не оглядываться. Дэниелу я не стал об этом говорить. Пусть считает меня героем.

— Будет–будет, Дэн… Можно тебя называть Дэном? Вот и хорошо. Я ничего не имею против жителей Альбы. Просто тогда шла война, и так уж получилось. Сейчас война закончилась, и никто никого не собирается убивать. Без особых причин не собирается. Так что ты говорил о господине Буковски? Что он приказал тебе?

Дэн с шумом втянул в себя остатки бренди, и я сразу сделал знак бармену повторить.

— Господин Буковски сказал, что вы сегодня будете встречаться с одним человеком. Такой высокий, худой и смуглый. А после этого я должен был посмотреть, куда вы пойдете и сказать об этом мистеру Буковски. Вот и все. Я правду говорю, господин Фламм.