Было несколько эпизодов вне этой отлаженной схемы. Однажды он возник прямо перед ней в переходе метро с букетом, ошарашив неожиданным появлением, а на вопрос, как он ее нашел, засмеялся: «Профессионал».
В другой раз летом, возвратившись из длительной загранкомандировки, он подъехал на машине к ее дому, и они отправились за город.
Остановились у какой-то деревни. Поднялись на холм, сели на траву. За спиной оказалось кладбище, внизу тянулся разноцветный луг, на котором паслись коровы. В этой русской идиллии он достал из пакета бутылку, фрукты, два бокала.
– Помнишь, ты говорила, что хотела бы попробовать шампанское «Вдова Клико», о котором только читала?
После этих слов он откупорил темную бутылку, достал из кармана орден Красной Звезды, опустил в бокал, залил золотистым вином с пузырьками и сказал:
– За тебя. Этот орден твой. Я выжил и все смог лишь благодаря тебе, потому что ты есть на этой планете. Я люблю тебя больше жизни, но больше тебя я люблю свою работу. Я могу только мечтать о такой жене, как ты, но не имею на тебя права. Развод невозможен для меня, а долг священен. Прости меня, если сможешь.
Когда они распили шампанское, Нина приняла спонтанное решение. Они поехали к ней домой, где состоялась первая и последняя их близость. Что это было для нее – женский дар герою или проверка себя? Он опять надолго исчез. Она ждала с его стороны конкретной инициативы в развитии реальных, а не надуманных отношений, но не дождалась.
Нина, пытаясь потом осмыслить случившееся, никак не могла ответить себе на вопрос, хочет ли она сама быть рядом с этим человеком и любить его? Она злилась на него за то, что он придумал и очертил границы своей любви к ней, не интересуясь ее мнением на этот счет. Она надеялась, что близость обратит надуманность и пафос его чувств в реальное тепло и понимание, кардинально перевернет их жизни. Ей хотелось позволить себе выпустить свое сердце навстречу открытой любви из крепости, сознательно построенной из видимости цинизма и независимости. Она помнила, что однажды позволила себе стать доверчивой и беззащитной под ураганом чувств и заплатила за свою слабость дорогую цену, едва пережив предательство. Помнила, с каким трудом выбиралась из депрессии и боли. Хотела получить некие гарантии, что подобное в ее жизни не повторится. Любить издалека и ждать неизвестно чего она не хотела. Ей верилось, что теперь она имеет право и власть запретить или разрешить себе любить…
Следующей весной он появился на пороге ее квартиры в три часа ночи изрядно пьяный и предложил:
– Поехали слушать соловьев?
– Поехали, – кивнула она и провела рукой по лицу, пытаясь окончательно проснуться. Прошла к шкафу, сняла ночную рубашку, натянула джины и майку и, сунув только ключи в карман, вернулась к нему в прихожую.
Он поймал такси. Они слушали соловьев возле университета на смотровой площадке, пили водку из бумажного стаканчика, закусывая шоколадкой, и разговаривали. Было хорошо и тепло на душе. Наступал рассвет. Вдруг он произнес, нежно глядя на нее:
– Где еще есть на свете женщина, которая поедет в три ночи слушать соловьев? Но мне пора возвращаться.
Его последняя фраза отрезвила ее и напомнила, что он все рассчитывает по минутам в силу профессиональной привычки, и эта встреча тоже оказалась рассчитанной, несмотря на кажущуюся спонтанность и его опьянение. Умильный тон вдруг вызвал прилив бешенства. Нине захотелось отхлестать его грубыми словами за придуманную красивую «легенду» личной любви, отомстить за нежелание или неспособность отдать свою жизнь ей, а не работе и разным долгам, за свое неверие и глупые тайные надежды, что он когда-нибудь решится на единственное нужное ей сражение – с ее одиночеством. Ее прорвало:
– Как все славно! У тебя есть долг и работа, и жена на привязи, которая ведет себя соответственно статусу. А отдельно есть любовь – эдакий светлый образ, украшающий жизнь. Ты придумал себе женщину-мечту, но живешь с нею лишь в голове, а наяву в свободное от подвигов время трахаешь нелюбимую жену и рожаешь с ней детей! А тебе не приходило в голову, что у твоей мечты есть плоть? Что у нее есть душа, которой бывает очень больно и одиноко? Что у нее есть реальные проблемы в жизни? Что она не тушка курицы, которую можно положить в морозильник до лучших времен, а потом достать и аппетитно скушать, зажарив до хрустящей корочки? Хорошо еще, я не позволяю себе влюбиться и не подхожу ближе! Представляю, как я страдала бы!
Он ошарашено и виновато смотрел на нее, не смея возразить.
Ей вдруг стало жалко его. Зачем она так зло бьет? Она поняла, что он придумал свою высокую любовь к вечно ждущей его прекрасной женщине так же, как и она выдумывала себе мужчину, способного просто посвятить ей жизнь, а не гоняться по странам за всеми врагами человечества с ее именем на устах. Она поняла, что хочет того, чего не бывает на свете. Она засмеялась от несовпадения картинок их «мечт» и смягчилась.
– Извини. Забудь все, что наговорила тебе. Ты отличаешься от тех, с кем я жила и расставалась, пока ты спасал мир от войны. Пусть и дальше незнание позволяет нам думать друг о друге лучше, чем мы есть на самом деле. Верно сказано, что приятнее жить никогда не сбывающейся мечтой, чем сбывшимся разочарованием. Все. Мир. Не будем больше об этом.
После этого разговора показательные выступления с красивыми доказательствами любви и восхищения прекратились. Иногда он звонил и говорил, что по-прежнему помнит и любит. Грустно желал счастья, которое так и не посетило Нину за долгие годы.
…Несколько лет назад он умер от рака. Нина утешала себя тем, что, узнав о его болезни, успела сама позвонить в отдельную больничную палату незадолго до смерти, что хоть на минуту ей удалось отвлечь его от страданий и подбодрить вымученной шуткой, что они еще не раз станцуют танго и вальс, поженят своих детей и будут нянчить общих внуков. Успела обнадежить, что все-таки они будут вместе. Бабушкой и дедушкой. Нине хотелось думать, что он улыбался, когда благодарил ее за звонок.
Она ехала отдыхать к любимому морю. Благодарила Бога, что жива, относительно здорова и рада своему душевному равновесию в этот миг восхищения красотой природы за окном автобуса. Нина вспоминала человека, который красиво пролетел по ее жизни, но не стал бороться за их общую судьбу. Сожалеет ли она об этом? И могли бы они, в конце концов, все изменить, если бы он был жив?
От этой несостоявшейся любви осталось стихотворение.
* * *
Любовь стрелою просвистела,
Вонзилась в стену, замерла.
И сильно ранить не успела,
И возвратиться не могла.
Жизнь как комета пролетела.
Что осветила, что сожгла.
Осталась память. Как хотела
Все объяснить, да не смогла.
…Смерть разговор оборвала.
