– Хотелось бы.
– Так куда же ты собрался на самом деле?
– В небольшой городок в Техасе, черт бы его побрал!
Додж готов был убить себя за то, что эти слова сорвались с языка. Он ведь не собирался ничего рассказывать.
Дерек внимательно смотрел на него несколько секунд, потом спросил с опаской:
– У этого городка есть хотя бы почтовый индекс?
Додж пожал плечами.
– Какое это имеет значение? Я же туда не еду.
Снова на несколько секунд воцарилась тишина, и Додж снова заметил, как супруги Митчел обменялись взглядами.
– И что там – в Техасе? – спросила Джули.
– Техасцы.
Но ответ вовсе не показался Дереку и Джули забавным, как рассчитывал Додж. Он снова посмотрел на Джули, не понимая, что именно приковывает к ней его взгляд уже который раз за это утро. Конечно, на жену Дерека всегда было приятно взглянуть, но похоже на то, что бушевавший внутри ее гормональный шторм пробуждал в Додже совершенно несвойственную ему сентиментальность.
Обычно, когда кто-то задавал ему какой-нибудь личный вопрос, даже такой невинный, как вопрос Джули про Техас, Додж со свойственной ему прямотой советовал вопрошавшему не соваться в его чертову жизнь. Но на этот раз он просто коротко произнес:
– Дела.
– Дела? – удивленно переспросил Дерек.
– Расслабьтесь, советник! Я не ищу другую работу. Речь идет о личном деле.
– О личном деле…
– Черт побери, на этой кухне поселилось эхо? – сварливо отозвался Додж. – И зачем поднимать такой шум? Моим личным делом может быть разве что запор по утрам.
– Никогда не предполагал, что у тебя вообще бывают личные дела. Тем более в Техасе.
– Это доказывает лишний раз, что даже ты не знаешь всего на свете. Правда? И вообще, почему мы продолжаем это обсуждать? Я не еду. Все равно, как только доберусь туда, этот чертов мобильник начнет трезвонить каждую секунду. И ты будешь спрашивать, когда я собираюсь вернуться. Игра не стоит свеч. Забудь, что я вообще об этом спрашивал. – Додж поднялся, бросив на стол мятую салфетку. – Спасибо, ребята, за кофе. Очень вкусный пирог, Джули. Надо, пожалуй, заходить почаще.
– А ну сядь!
– Что?
Дерек смотрел на него, решительно выдвинув вперед подбородок.
– Ты никуда не уйдешь из этого дома, пока не расскажешь, что, черт побери, происходит!
– Я же уже сказал тебе. Я сначала решил…
– Я говорю не об отпуске. Сядь!
Додж уселся обратно на стул, но глаза его метали молнии. Одарив Дерека почти что враждебным взглядом, Додж пожал плечами.
– И что же ты хочешь услышать?
– Помнишь, как я рассказал тебе о нас с Джули?
– О самолете из Парижа?
– Вот именно. Я признался тебе, чем меня можно скомпрометировать и почему я не могу представлять интересы Крейгтона Уиллера. Я открыл тебе душу, потому что знал, что могу доверить Доджу Хэнли свои самые страшные и позорные тайны. Могу доверить тебе свою карьеру. Свою жизнь.
– Ну хорошо. И что же?
– А то, что такое доверие взаимно, Додж. Ты тоже можешь рассчитывать на нашу помощь и на наше умение хранить тайны. Расскажи же, что произошло. – Дерек подождал немного, затем добавил, увидев, что Додж по-прежнему молчит: – Это должно быть что-то очень важное, если ты устроил тут такой цирк вокруг отпуска. Ты ведь здесь, потому что хотел рассказать нам что-то, но не придумал, как начать.
– Решил заделаться телепатом, Дерек? Лавров лучшего судебного адвоката Джорджии тебе уже не хватает?
Дерек и глазом не моргнул в ответ на его колкость.
– Так что же произошло в Техасе? – снова спросила Джули.
И мягкая нежность, звучащая в ее голосе, вдруг подействовала на Доджа так, как никогда не подействовали бы проницательность и упорство Дерека. Сдавшись, он опустил плечи и медленно произнес:
– Там не «что». Там – «кто».
– Хорошо. Так кто же у тебя в Техасе?
Избегая смотреть им в глаза, Додж взял со стола свою кружку, отнес к раковине, медленно вымыл и поставил сушиться на решетку.
– В Техасе живет моя дочь.
Додж почувствовал их изумление еще до того, как, обернувшись, увидел вытянутые от удивления лица Дерека и Джули.
– Но у тебя нет никакой дочери, – ошалело произнес Дерек.
– Есть.
– С каких это пор?
– С тех пор, как она родилась тридцать лет назад.
Дерек покачал головой.
– Но ты как-то сказал мне открытым текстом, что у тебя нет дочери.
– Ничего такого я не говорил.
– Додж, я отлично помню тот разговор. Ты собирал материалы по Крейгтону Уиллеру и как-то сказал мне, что, судя по тому, что удалось узнать об этом парне, тебе бы не хотелось, чтобы он пригласил твою дочь на свидание. Я еще сказал тогда, что у тебя же нет дочери. А ты ответил: «Если бы была».
– Вот видишь? Это ты сказал, что у меня нет дочери, а не я.
– Но ты подразумевал это!
– Подай на меня в суд!
– Спор звучит не слишком конструктивно, – вмешалась Джули. – Мы с Дереком просто очень удивлены, Додж. Ты упоминал бывших жен, но никогда не говорил, что у тебя есть дети.
– Не дети. Ребенок. Один.
Додж смущенно разглядывал свои туфли, пытаясь вспомнить, когда чистил их последний раз. И чистил ли вообще когда-нибудь. Надо обязательно хотя бы подойти к автомату… Если у него будет время в аэропорту…
В аэропорту? В каком, к чертовой матери, аэропорту? Он никуда не летит!
– И когда ты видел дочь в последний раз? – поинтересовалась Джули.
– В день ее рождения.
– В ее последний день рождения?
Додж покачал головой.
– В ее настоящий день рождения. В тот день, когда она появилась на свет.
Воцарилась напряженная тишина, грозившая взорваться шквалом вопросов, на которые Доджу совсем не хотелось отвечать. Но у Дерека Митчела была поистине бульдожья хватка.
– И почему же ты решил поехать повидаться с ней именно сейчас?
– Я ничего не решил.
– Для удобства аргументации давай предположим, что решил.
Додж раздраженно жевал собственную щеку, возмущаясь охватившей его нерешительности. А в следующую секунду он услышал словно откуда-то издалека свой голос, сообщавший Дереку и Джули, что его дочь попала в какую-то переделку.
– Не знаю подробностей, но в дело вмешалась полиция. А ее… а кое-кто подумал, что, может быть, я с моим послужным списком смогу ей помочь. Но я так, честно говоря, не думаю. Да и вообще… почему я должен…
