– Вот видите! – почему-то обрадовалась старушка. – Значит, оно вас до сих пор тревожит! Следовательно, каким-то центром мозга вы еще до сих пор там. И это очень хорошо. У вас есть шанс.
Разговор начал меня утомлять.
Особенно после этого ее рецепта. А еще я боялась, что она начнет меня расспрашивать. А с меня было довольно того, что я сказала Олежке. Старушка как будто почувствовала момент отчуждения и первой тяжело поднялась со скамейки. Я помогла ей. Голуби вспорхнули и серой волной откатились от наших теней, выросших над ними. Я еще раз оценила тактичность этой пожилой женщины. Она снова внимательно и серьезно посмотрела мне в глаза и повторила:
– У вас есть шанс. На все.
– Хорошо… – неопределенно сказала я.
– Хорошо ли, плохо ли – не знаю. Со временем сами узнаете. Если захотите. Спасибо за приятное общение и… за яблоко.
Она уже отошла на два шага, собираясь уйти.
– Извините, – остановила ее я. – Мы не познакомились… Я нечасто бываю в этом сквере, но, если вдруг еще раз буду здесь, было бы приятно снова поговорить с вами…
Старушка повернулась.
– Меня зовут Аделина Пауловна…
Она кивнула головой и ушла.
Я даже не успела назвать себя. Только подумала: «Интересно, как звали ее отца – Пауль, Паоло или просто Павел?..»
…Она осталась сидеть на скамейке.
Печаль вливалась в нее сквозь тонкую иголку, всегда торчавшую в вене на руке чуть ниже локтевого сгиба. Конечно, иголка, найденная ею для изображения такого состояния, метафора.
Она знала, что нужно терпеливо принять «дозу», переварить ее, а потом все пройдет. Отойдет. Рассосется. Попустит.
Знала, как с этим бороться: просто надо задать себе вопрос: «А, собственно, что плохого происходит?»
И ответить: «Ничего». Начинается лето, отпуск. Ей предложили новую интересную работу. Она неплохо выглядит. У нее есть друзья. Крыша над головой. Этот перечень позитива можно продолжать.
Но… Но почему эта «доза» в небесной капельнице никогда не исчерпывается?
И приходится гневить Бога – искать добра от добра и все время чувствовать себя неприкаянной.
Интересно, путешествует ли ее новая знакомая в свое прошлое так же, как предложила ей? Ника закрыла глаза.
Куда бы хотела вернуться?
По большому счету – ни за что и никуда!
А по малому – туда, где ей было девять или десять лет. И с ней происходили разные чудеса, позволявшие дерзко считать себя не такой, как все.
Ника улыбнулась: вот если начинаешь так думать, то выбиваешься из стаи, в которой тебе уютно и привычно. И тогда Бог дает тебе по носу!
Солнце щекотало лицо, как в детстве, когда ее кровать стояла у окна, так что с утра, особенно летом, солнце падало на щеки и нос, щекоча их до чиха, как будто его лучи были материальны.
После этих прикосновений включался слух, и она начинала слышать, как в кухне гремит посуда и шипит масло на сковородке. Потом просыпалось обоняние – она понимала, что мама жарит блинчики.
Вынырнув из своих ночных полетов, она в первое же мгновение ощущала, что мир принадлежит только ей. И она в нем – как будто центр. Центр Вселенной. Все крутится вокруг нее! С таким чувством, наверное, просыпаются миллионы детей во всех уголках мира. На какое-то мгновение, наступающее утром на грани сна и просыпания, они чувствуют именно это: я – центр Вселенной, приготовленной для меня, как блинчик.
Возможно, с таким же чувством просыпаются и старики. Им кажется, что, открыв глаза, они увидят перед собой свою детскую комнату и услышат, как в кухне жарятся блины. Жарит их мама. И поэтому они – защищены и не одиноки. Со здоровыми суставами и крепкими сердечными сосудами. Чтобы это ощутить, стоит только сбросить ноги на пол, пробежать босиком в кухню и, смеясь, стащить горячий блин со стола и помчаться назад, под одеяло, под щекотание солнечных лучей. Но это мгновение проходит. И они понимают, что свесить ноги с кровати – немалая работа.
…Поэтому им ничего не остается, кроме как кормить голубей и раздавать странные, никому не нужные советы.
А может, из уважения к старости все-таки воспользоваться случаем и действительно съездить туда, где жила раньше?
Во-первых, интересно увидеть, как там все застроили, во-вторых, это же не в другую страну путешествовать – всего лишь конечная метро и три троллейбусных остановки. Далековато, но время есть.
Разумеется, я не собираюсь заниматься самокопанием, я не мазохистка. Но интерес к своему первому в жизни жилищу время от времени возникает у каждого. И в этом я ничем не отличалась от других. Почему бы не удовлетворить его сегодня?
Как сказала Аделина Пауловна, есть шанс.
Ш-ш-шанс…
А еще есть время и определенное настроение.
Я решительно поднялась и пошла к метро, преодолевая некое сопротивление организма: тревога, свернувшаяся где-то на уровне желудка, шевельнулась, и я почувствовала легкую тошноту. «Дурацкая привычка – не завтракать», – подумала я…
Доехала на метро до нужной станции. Тогда, тридцать лет назад, она была, кажется, конечной, а теперь после нее достроили еще семь. Чуть не проехала. Перешла на троллейбусную остановку. Она осталась на месте. Только теперь к троллейбусу добавились маршрутки. В какую из них садиться, я не знала, поэтому дождалась привычного седьмого маршрута…
Можно было доехать и на такси, но, откровенно говоря, не могла вспомнить название улицы – оно давно уже изменилось.
Одним словом, я вышла на третьей остановке и осмотрелась вокруг. Повсюду возвышались новостройки. Как я и предполагала! Все заасфальтировано, зацементировано, упаковано в пластик и металл.
Современный спальный район для тех, у кого есть машины.
Но увиденное не вызвало никакого оптимизма. Вместо здешних зеленых двориков и трогательных пятиэтажных хрущевок я видела перед собой лысые башни в двадцать этажей, вокруг которых не было ни одного дерева.
И ни одной живой души.
Жара загнала всех под кондиционеры.
Сразу пожалела, что приехала. Решила пройтись немного вперед, припоминая, где бы должен был стоять мой бывший дом, а потом как можно скорее взять такси.
Шла, прищурив глаза, ведь солнце неумолимо слепило даже сквозь «полароиды».
От остановки нужно было пройти немного влево, завернуть за угол, где когда-то росло дерево, под которым стояла скамейка.
Еще не поворачивая, загадала, что дерева за углом не увижу, – здесь вообще не было деревьев, так разве могли оставить моего старикана?
Дорожка была новенькой, только что заасфальтированной, и поэтому я решила закрыть глаза: столкновение с неизвестным объектом в этой урбанистической пустыне мне не грозит, а вот сразу не увидеть дерева было бы обидно.
