— Отодвинься! Отодвинься подальше! — закричал мне мистер Галантер.
Я сделал два шага назад. Потом тоже принял стойку.
Первая подача у нашего питчера не получилась. Ешиботники встретили ее громким смехом. Молодой раввин не отрываясь смотрел на Дэнни.
— Не бери в голову, Шварци! — крикнул я. — Давай следующую!
Вторая подача прошла на фут выше головы Дэнни. Ешива заулюлюкала. Мы с Гольдбергом переглянулись. Мистер Галантер тихо стоял за третьей базой, не отрывая взгляда от нашего питчера. Молодой раввин по-прежнему смотрел на Дэнни Сендерса.
Следующая подача Шварци оказалась медленным прямым набросом, и не успел мяч пролететь половину расстояния, я по движению левой ноги Сендерса уже понял, что он намерен сделать. Он развернулся, и все его длинное, худое тело начало вкладываться в замах. Я напрягся в ожидании звука удара, и когда он раздался, то хлопнул, как пушечный выстрел. На какое-то мгновение мяч исчез из вида. Затем я увидел, как Шварци ныряет вниз, а мяч проносится в воздухе на том самом месте, где только что была его голова. Я попытался его перехватить[9], но мяч летел слишком быстро — едва я успел поднять перчатку, как он уже был в зоне центрального полевого. Его поймали с отскока и переправили Сидни Гольдбергу — но к этому моменту Дэнни Сендерс уже прочно стоял на моей базе и команда ешивы кричала от радости.
Мистер Галантер попросил у судьи паузу и вышел на поле к Шварци. Сидни Гольдберг кивнул мне, и мы тоже подошли к ним.
— Он же меня убить мог! — горячился Шварци. Это был паренек среднего роста. С длинного лица, покрытого прыщами, струился пот. — Господи, вы видали, что это был за мяч?
— Видали, видали, — мрачно ответил мистер Галантер.
— Он несся слишком быстро, его невозможно было остановить, — вступился я за Шварци.
— Слыхал я о Дэнни Сендерсе, — заметил Сидни. — Он всегда целит прямо в питчера.
— Почему вы мне не сказали?! — запричитал Шварци. — Я бы поостерегся!
— Я только слышал об этом, — возразил Гольдберг. — Ты всегда веришь тому, что слышишь?
— Господи, этот мяч, он же меня убить мог! — повторил Шварци.
— Ну как, останешься на подаче? — спросил мистер Галантер. На лбу у него выступила испарина, и выглядел он очень озабоченным.
— Конечно, мистер Галантер! Все нормально!
— Уверен?
— Уверен, да, уверен!
— Смотри, не геройствуй… На этой войне нужны живые бойцы, а не мертвые герои.
— Я… я не геройствую, — сбивчиво пробормотал Шварци. — Я еще исправлюсь. Это же ведь только первый период.
— Ладно, боец, — без особого энтузиазма ответил мистер Галантер. — Просто держи строй.
— Я сделаю, что смогу, мистер Галантер.
Тот кивнул, все еще мрачный, и пошел с поля, утирая лоб извлеченным из кармана платком.
— Господи Иисусе![10]— сказал Шварци, когда мистер Галантер ушел. — Этот ублюдок метил прямо мне в голову!
— Да ладно тебе, Шварци, — ответил я. — Что он, Бейб Рут?[11]
— Ты же слышал, что Сидни сказал.
— Не подноси им мячи на блюдечке, и они не будут так лупить.
— Кто это подносит мячи на блюдечке? Отличная была подача!
— Ну конечно.
— Ребята, — вмешался подошедший судья, — вы здесь до вечера болтать собираетесь?
Это был беспокойный коротышка лет под пятьдесят.
— Нет, сэр, — ответил я как можно вежливее, и мы разбежались по своим местам.
Дэнни стоял на моей базе. Его белая рубашка прилипла к спине и плечам от пота.
— Отличный был удар, — обратился я к нему.
Он с любопытством взглянул на меня и ничего не ответил.
— Ты всегда так лупишь в питчера? — спросил я.
Он слегка улыбнулся.
— Ты ведь Рувим Мальтер, — сказал он по-английски безо всякого акцента. У него был низкий хрипловатый голос.
— Ну да, — ответил я, недоумевая, где он мог слышать мое имя.
— Твой отец — Давид Мальтер, который пишет статьи о Талмуде?
— Точно.
— Я сказал своей команде, что сегодня мы прикончим вас, апикойрсим[12].
Это было сказано ровным, лишенным всякого выражения голосом, и я надеялся, что холодок, который я вдруг почувствовал, никак не отразился на моем лице.
— Валяйте. Можете повертеть на счастье свои цицит.
Я отошел от него и занял свою позицию на второй базе. Взглянул за проволочное ограждение и увидел там Дэви Кантора, он смотрел на поле, руки в карманах. Потом быстро принял стойку, потому что Шварци на позиции питчера замахнулся для броска.
Баттер широко взмахивал битой на два первые броска и оба раза промахивался. Следующий удар прошел слишком низко, и он не стал на него дергаться, затем послал стелющийся мяч в сторону первого бейсмена, который с отскока сбросил его себе под ноги, обстучал и, наконец, поймал — как раз вовремя, чтобы увидеть, как Дэнни Сендерс успешно завершил свою пробежку и вернулся на домашнюю базу. Наш бейсмен замер на мгновение, охваченный стыдом, затем кинул мяч обратно Шварци. Мистер Галантер утирал пот, стоя на своем месте у третьей базы. Команда ешивы снова шумно радовалась. Все пытались дотронуться до Дэнни Сендерса и пожать ему руку. Я заметил, что раввин широко улыбнулся, затем вернулся к своей книге.
Сидни Гольдберг подошел ко мне.
— Что тебе Сендерс сказал? — спросил он.
— Он сказал, что сегодня они убьют нас, апикойрсим.
Сидни уставился на меня.
— Славные они ребята, эти ешиботники, — пробормотал он и медленно отправился на свое место.
Следующий баттер заслал далекий мяч в правое поле. Мы поймали его на лету.
— Ура-ура, — саркастически прокомментировал Сидни Гольдберг, пока мы шли с поля. — Похоже, скоро они прервутся на вечернюю молитву и предложат нам присоединиться.
— Не предложат. Мы для них недостаточно благочестивы.
— Где они так лупить выучились?
— А я знаю?
Мы сгрудились вокруг мистера Галантера за проволочной сеткой.
