Цезарь Август стал заботиться о лошадях, ему нравилась компания четвероногих существ. Как-то Бетси, которая часто выступала в роли посредника, обратилась к родителям.
— Цезарь Август считает, что ему тоже надо взять фамилию. Как у Сары и Менти.
— Какое же имя желает носить старый вождь? — спросил отец.
— Он как-то слышал ваш разговор с кюре и понял, что вы с ним обсуждали великого человека.
— С каким кюре?
— Преподобным Годефруа Юстасом Стоджкином.
— А, с этим, — господину Бэлкуму не очень нравился преподобный Стоджкин.
— О ком же мы разговаривали?
— О Вильяме Питте[9]. Цезарь Август сказал, что был главным человеком в своей стране, как Вильям Питт являлся главным человеком в Англии. Он считает, что ему очень подойдет это имя.
— Что он о себе думает, старый разбойник! — улыбнулся Вильям Бэлкум. Но подумав, сказал: — Что ж, Вильям Питт-старший, если бы он был жив, не стал бы возражать. Ему это даже могло бы понравиться, — отец утвердительно кивнул головой.
— Хорошо, пусть будет Вильямом. Так даже короче.
— Нет, папа. Мы не сможем называть его просто Вильямом. Его следует называть Вильям Питт. Он решительно настаивает на этом.
Вильям Питт не любил собак. Он покрикивал на шумных щенят и отгонял их от входа в конюшни, нетерпеливо и раздраженно размахивая длинными руками. Бетси была поражена его видом. У него опухли глаза, и он еле волочил ноги.
— Вильям Питт, ты заболел?
Высокий раб медленно покачал головой.
— Ми-ис Бесс, я плохо себя чувствую и совсем не спал.
Бетси взглянула на собак:
— Послушайте меня. Никто из вас не смеет сюда заходить. Вы перебудите всех! Лежать, лежать! Снуки, ты меня слышишь? Поиграй со своими братьями и не скули.
Она снова обратилась к конюху.
— Как настроение у моего старины Тома?
— Старик Том сегодня медленно жует. Когда он медленно жует сено, у него плохое настроение.
Пони не успел съесть дневной рацион сена. Он даже не взглянул на Бетси, когда она подошла к его стойлу, и стукнул задней ногой по перегородке, как бы желая сказать: «Осторожно! У меня дурное настроение и нечего лезть ко мне с ласками и прочими глупостями».
Тем временем стая дико лающих псов ворвалась внутрь, они начали покусывать друг друга, чтобы Бетси должным образом могла оценить их живость и силу. У пони морда перекосилась от негодования.
Казалось, что он хочет спросить: «Неужели так необходимо, чтобы джентльмену не давала спокойно позавтракать стая глупых визжащих псов?»
— Мой милый Томус Дидимус, — шепнула девушка, поглаживая его по длинному носу. — Не сердись! Я встаю рано, чтобы проехаться с тобой по свежему воздуху, и тебе не нужно быть суровым, а наоборот — поблагодарить меня. Если бы ты жил у некоторых людей, кого мне и упоминать не хочется, тебе было бы понятно, как хорошо живется у нас. Разве я не права, Вильям Питт?
— Правда, ми-ис Бесс, — отвечал великан. Он взглянул на Тома. — Побыстрей дожевывай сено, Том.
Потом Вильям Питт обратился к девушке:
— Может, уговорить его с помощью морковки или стукнуть его?
— Вильям Питт, не стоит обижать беднягу Тома. Дай ему морковки.
Том позабыл о сене, когда увидел Вильяма Питта с морковкой в руках. Он заржал от удовольствия и сразу вышел из стойла, забрал сладкую морковь в мягкие губы и не стал протестовать, когда Вильям Питт оседлал его.
Бетси чудесно прокатилась в это раннее утро. И пони было приятно размять ноги, и он быстро начал подниматься вверх по холму. Когда спустя полчаса они возвращались по извивающейся тропинке к конюшне, он прибавил скорость: у двери в стойло его ждал Вильям Питт с ведром воды.
— Бетси! — воскликнула госпожа Бэлкум, появляясь у бокового входа в дом. — Сколько раз мне нужно предупреждать, чтобы ты не скакала слишком быстро? Когда-нибудь он тебя сбросит, и тебя принесут домой с переломанными костями.
— Мама, не стоит волноваться, — весело ответила девушка. — Никто меня не сбросит. Я хорошо езжу верхом, тебе это известно. Кроме того, я очень торопилась.
Бетси не говорила, по какой причине она торопилась. Девушка больше не сказала ни слова, и мать увидела, как она спешилась и быстро отправилась по боковой тропинке к главной дороге. У ворот она заметила ярко-красное пятно мундира.
Девушка громко посвистывала, пока шла по направлению к воротам. У Бетси был низкий тембр голоса, и она пела хуже Джейн, у которой было приятное сопрано. Но она умела очень красиво свистеть, люди заслушивались — редкое уменье для девушки!
У ворот, держа на плечах ружье, стоял солдат в красной униформе. Он смотрел на дорогу, замерев, как требуется от британского солдата на посту.
Бетси подумала про себя: «Я знала, что сегодня очень важный день».
В полутора милях от Джеймстауна находилось имение «Брайарс». Оно было поразительно красиво. Господину Вильяму Бэлкуму принадлежал кусочек старой Англии, больше подходивший Кенту или Суссексу. Казалось, что там находилось чудо, которое пролетев на волшебном ковре-самолете тысячи миль водного пространства, потом оказалось в узкой нише между пустынными, черными и хмурыми скалами Святой Елены.
Рядом с этим имением почва была бесплодной и твердой как железо, но в «Брайарсе» всегда бушевала зелень и благоухали яркие цветы. На фоне мрачных черных скал можно было разглядеть сверкающий на солнце водопад, низвергающиеся вниз каскады воды превращались в кружевную пену, не успев долететь до земли.
В доме жил английский купец со своей семьей, к нему вела длинная дорога, окруженная деревьями баньяна. Там же находился сад, где выращивались апельсины, лимоны, гранаты и манго. В садах росло множество кустарников, фруктовых деревьев и трав из Англии — розы, герань, даже дубы и ивы. Трава не была жесткой и тусклой, а зеленела, как в родной Англии, и ее вид был типично британским, как белые утесы и прохладные дожди.
Дом был всего в два этажа с крытой верандой по всему фронтону. Он был достаточно просторным и удобным, но комнат было всего десять. Позади дома находились конюшни и другие хозяйственные постройки. Но издали было невозможно сразу различить главное здание, и все обычно обращали внимание на деревянную постройку, стоявшую на возвышении. В глубине роскошного сада стоял павильон, но что происходило в павильоне, разглядеть было невозможно. Только с некоторых точек можно было видеть остроконечную крышу. Семейство Бэлкум использовало постройку как домик для гостей, и многие известные люди пережидали тут прибытие судов, включая знаменитого герцога Веллингтона.
