Остановившись в уголке, она огляделась. Мак с гномом расположились неподалеку, за заставленным снедью столом, и действительно были не одни. Напротив них, спиной ко входу, сидели еще двое — юноша и девушка.
Рядом на лавке — два меча в ножнах. Рядом. На лавке. В обычной городской гостинице.
Похоже, ей наконец-то повезло.
Дождавшись, когда Мак поднял глаза, чародейка сделала несколько шагов вперед — словно только что вошла и выжидала, пока глаза привыкнут к полумраку.
— Э-ге-гей! — Парень помахал ей рукой. — Ба, какие люди!
Чародейка махнула клюкой в ответ и сделала вид, что никак не может решиться, за каким из столов ей пристроиться.
Юноша обернулся, и чародейка поняла, что это эльф. Самый обычный, лесной, в Трумарите их можно встретить на каждом шагу. Приподнятые брови над четко прорисованным носом придавали ему (как, впрочем, и многим его соплеменникам) слегка удивленный вид не вовремя вернувшегося домой мужа. Длинные светлые пряди перехвачены ремешком из кожи пирьера — недешевая штучка в этих краях.
Словом, любящий пустить пыль в глаза эльф, ничего особенного. Если не считать того, что сидел он за одним столом с гномом.
Похоже, перед ней и правда талисса. Хиленькая такая, всего четверо. Или остальные все еще гуляют по городу?
Старушка тряхнула головой: да хоть трое — лишь бы купили.
Как она и надеялась, Мак, обменявшись парой слов с остальными, привстал из-за стола:
— Эй, почтеннейшая! Не составите нам компанию?!
Изобразив на лице сомнение, чародейка благосклонно кивнула:
— Не откажусь.
— Макобер, — поклонившись, представился «старый знакомый» и приглашающе похлопал по лавке рядом с собой.
— Мист, — с улыбкой ответила чародейка.
Присев на лавку, она с интересом обнаружила на девушке медальон с оскаленной пастью тигра. Жрица Темеса, бога войны. Неплохо для прогулки в опасные места. Хотя… Нет, все-таки она слишком хрупка и изящна для того, чтобы быть хорошим воином. Да и молода — лет двадцать, не больше.
Золотистые волосы, длинные и пушистые, многих заставили бы скрипнуть зубами от зависти. На пальце кольцо — старинное, с маленьким сапфиром в окружении изумрудных лепестков. Наверняка не простое.
— Гномик откликается на Мэтта, — продолжил представление Макобер, — наша грозная жрица предпочитает, чтобы ее называли Бэх, а…
— А я, значит, Торрером буду, — решительно заявил эльф, словно его имели обыкновение именовать как-то иначе.
— Будешь! — щедро пообещал гном.
— Вам заказать чего или сами? — не смутился эльф.
— Эльфушка! — со значением прогудел Мэтт.
Приятно, конечно, что в эльфе нет ни грана обычной для них спеси. Хотя лесные эльфы еще ничего, другое дело — лунные… Или, скажем, огненные…
Пока Мист устраивалась подле Макобера, гном крикнул хозяину гостиницы, чтобы тот притащил еще одно блюдо с тушенными в овощах перепелками. Народ за соседними столами затряс головами, точно вода в уши попала.
— Откуда родом-то? — напрямик поинтересовался эльф, в упор разглядывая чародейку.
Мист почувствовала себя неуютно: ей показалось, что большие изумрудные глаза эльфа засветились, словно у вышедшей на охоту пантеры.
— Наш добрый друг позволил себе поинтересоваться, издалека ли путь держите, — не выдержала Бэх. — Торрер, не пугай людей.
— Я? — изумился эльф.
— Ты, — фыркнула девушка. — Не обращайте внимания, это он в городе такой. А если в лес выпустить…
— Что значит «выпустить»?! — возмутился Торрер. — И вообще, чего вы все на меня накинулись?
Поставив на стол блюдо, хозяин с поклоном удалился.
— Не все, — примирительно заметил Макобер. — Сам же пристал, дай человеку поесть.
— Приятного аппетита! — саркастически отозвался Торрер и, скрестив руки на груди, откинулся назад, забыв, что если друзья перед ним опираются спинами на стену, то он…
Проводив Торрера изумленным взглядом, чародейка укоризненно воскликнула:
— Зачем вы его так?!
Однако, вопреки ее ожиданиям, эльф и не думал падать на пол. С хохотом выпрямившись, он фамильярно подмигнул Мист и как ни в чем не бывало принялся за еду.
— Это не мы его. Это он нас, — обреченно вздохнул Мэтт. — Но вы не обращайте внимания, в талиссах еще и не такое бывает.
— В талиссах?! — Старушка наклонилась к гному, изобразив на лице должное изумление. — Неужели и правда…
— И вы туда же! — обреченно вздохнул Макобер. — Ну почему, почему на нас все смотрят как на стаю енотов, сбежавшую из тильясского зверинца! Да, мы — талисса. Талисса, заметьте, а не четырехголовый и восьмирукий великан…
Глава II
— Крэгги! — Мальчик с такой силой забарабанил в дверь хижины, что хлипкое строение едва не рухнуло на головы своих обитателей. — Крэгги! Да открой же!
Тихая осенняя ночь лениво шевелила плывущие по небу тучи. На мгновение с любопытством выглянул растущий серп луны — и вновь скрылся из виду.
Послышался звук отодвигаемого засова. Морщинистая старуха в небрежно накинутом темном балахоне просунула на улицу пористый крючковатый нос, тревожно огляделась и подслеповато уставилась на непрошеного гостя.
— Что там еще, Ранн? — хмуро пробурчала она, хотя никто в здравом уме не стал бы беспокоить ее среди ночи по пустякам. Да и не по пустякам тоже.
В деревне о ней говаривали разное. Одни шептались, что из-за этой ведьмы молоко у коров пропадает, и подчеркнуто обходили ее хибару стороной. Другие с удовольствием покупали знаменитые по всей округе целебные травяные настои, а при случае не брезговали и приворотным зельем или амулетом от сглаза.
Так или иначе, у нее было уже три ученицы, и недовольным пришлось смириться. Тем паче что деревенский кузнец, решивший как-то покалякать по-соседски с одной из них (ближе к вечеру, правда), только через неделю начал узнавать собственную жену, а вот с постели так до сих пор и не встал.
— Эршу рожает! Бежим скорее!
Старшая сестра Ранна. Теперь понятно, откуда у постреленка взялось столько храбрости. Однако старуха не торопилась:
— Бежим! Ишь какой шустрый! Скажи толком, что случилось-то. Повитуху, что ль, не нашли?.
— Да нет же, Крэгги! — Мальчуган нетерпеливо дернул ведьму за край балахона и тут же испуганно отдернул руку. — Она и попросила тебя позвать. Не так там что-то!
Перед глазами мальчугана все еще стояло бледное лицо повитухи: губы тряслись, точно она вот-вот готова была расплакаться от отчаяния и бессилия.
Кивнув, старуха скрылась внутри дома. Несколько минут оттуда доносилось еле слышное бормотание, прерываемое мерзким мяуканьем кота. Потом, как последний аргумент в этом недолгом споре, оглушительно грохнула печная заслонка.
