Однако если даже Рапис и Раладан и заметили красоту представшего перед ними города, то ничем этого не показали. И позже, двигаясь по широким светлым улицам, они демонстрировали полное безразличие к красотам дартанской архитектуры. Наконец они остановились перед одним из домов-дворцов, но отнюдь не затем, чтобы восхититься прекрасными формами и пропорциями строения. Они стояли у цели своего путешествия.
Как капитан пиратского парусника, так и его лоцман ничем не походили на морских разбойников. Одеты они были иначе, чем на борту «Морского Змея», в простые и удобные, но отнюдь не бедные армектанские дорожные костюмы. Конская упряжь также говорила о не бросавшейся в глаза состоятельности обоих всадников. В глазах постороннего наблюдателя они могли сойти как за купцов, так и за владельцев небольших, но приносящих доход поместий. Легкие, чуть более длинные, чем военные, мечи могли бы свидетельствовать о Чистой Крови, текущей в жилах всадников; с другой стороны, право ношения меча в Армекте легко мог получить почти каждый свободный, не запятнанный преступлением человек.
В небольшом дворике перед домом путешественники спешились и, передав коней слугам, в сопровождении раба вошли внутрь и назвали имена, под которыми они были известны хозяину. Им не пришлось долго ждать.
В отсутствие работорговца, находившегося в деловой поездке, их приняла Жемчужина Дома. Рапис был знаком с этой рабыней и знал, что вполне открыто может обсуждать с ней любые дела. Жена хозяина не вмешивалась в дела мужа; Жемчужина Дома, напротив, обладала всеми полномочиями и была полноправной заместительницей своего хозяина. На первый взгляд рабыня стоила от семисот до восьмисот золотых, однако капитан «Морского Змея» прекрасно осознавал, что это невозможно — работорговцы не отличались подобной расточительностью. Он ни разу не замечал, чтобы она когда-либо ходила беременной, значит, она не была племенным экземпляром. Это означало, что у нее, видимо, имелись какие-то скрытые недостатки, сильно сбивавшие цену; чаще всего именно по этой причине такие женщины оставались в доме работорговцев навсегда.
Рабыня, одетая в прекрасно скроенное домашнее платье, встретила прибывших и вскоре уже вела непринужденный, шутливый разговор, из-за Раладана пользуясь языком Кону — упрощенной версией армектанского. Ловко сменив тему беседы, она почти незаметно перешла к делу. Рапис, явно чувствовавший себя в этом доме не хуже, чем на палубе корабля, коротко и без недомолвок изложил суть своего предложения, сообщив численность и примерную стоимость товара.
— Как видишь, госпожа, — закончил он (рабыне в ранге Жемчужины Дома, представлявшей хозяина, полагался такой же титул, как и женщине Чистой Крови), — дело посерьезнее обычного. Учитывая стоимость сделки.
Женщина слегка нахмурилась, о чем-то размышляя.
— Да, — коротко ответила она. — Более серьезное, но и более хлопотное, — добавила она, помолчав. — Ведь ты прекрасно понимаешь, господин, что товар четвертого сорта найдет покупателя сразу же, на рудниках и в каменоломнях не хватает рабочей силы. Так что мне все равно, куплю я партию в сто или в двести голов; и в самом деле, чем больше, тем лучше. Особенно если они островитяне или гаррийцы, — усмехнулась она. — В этом смысле как раз ничего не изменилось.
Рапис кивнул. Действительно, строгие законы империи, регулировавшие основы торговли живым товаром, в некоторых случаях оказывались удивительно бессильны… В Кирлане некоторых вещей попросту не замечали. Рыбацкие селения на Островах не давали большого дохода имперской казне, в то время как соляные копи — совсем наоборот. Даже находясь в частных руках, они приносили немалые доходы от налогов. Удерживавшаяся в разумных границах нелегальная торговля рабами была явлением в общем-то желательным. Естественно, пиратский корабль, захваченный с полным трюмом пленников, не мог рассчитывать на какое-либо снисхождение. С другой стороны, однако, частные рудники, каменоломни, а иногда даже хлопковые плантации контролировались имперскими чиновниками удивительно поверхностно…
— Боюсь, однако, господин, — продолжала Жемчужина Дома, — что исключительно большое, как ты утверждаешь, количество молодых и красивых женщин вместо ожидаемой выгоды принесет одни лишь хлопоты. Я не куплю их, господин, — без обиняков заявила она. — Спрос, — коротко объяснила она в ответ на удивленный взгляд капитана. — Нет спроса. Публичные дома переполнены, рабыни-проститутки в этом году почти ничего не стоят. Неурожай, — снова коротко пояснила она. — Неужели ты ничего не знал, господин? Как это может быть?
— Я слышал. Но не думал, что до такой степени.
— Настоящие бедствие, — подытожила Жемчужина. — Неурожай. Многие семьи оказались на грани нищеты. Каждый день здесь появляется какая-нибудь девушка, а иногда несколько. Еще неделю назад я купила двух, но там действительно было что покупать. От остальных я отказалась, и, насколько мне известно, никто другой их тоже не покупает. Живой товар, господин, именно живой товар, и если за короткое время на него не найдется покупателя, то он начнет проедать ожидаемую прибыль. Можно в течение пятнадцати лет растить, учить и воспитывать девушку от тщательно подобранной пары производителей, чтобы потом продать в качестве Жемчужины за восемьсот или тысячу золотых. Ведь даже если она не получит сертификата Жемчужины, все равно она будет рабыней первого сорта и по крайней мере не принесет убытков. Но — сырье для дешевых проституток? Конъюнктура придет в норму самое раннее через год, а кто знает, может быть, и через два. Продать такую девушку я могу за двадцать, тридцать, ну, может быть, за сорок золотых, если она очень молода и красива. Так за сколько должна я ее купить, чтобы разница в цене покрыла стоимость годового содержания? Сегодня, господин, тебе пришлось бы мне доплатить, чтобы я согласилась взять этих островитянок. Мужчины — другое дело, их всегда не хватает и будет не хватать. Добровольно никто не продастся в рабство, даже если будет подыхать с голоду. Это пустой закон, которым почти никто не пользуется, господин, да ты и сам знаешь. Такой мужчина может быть уверен, что попадет в каменоломню и проживет, самое большее, два-три года.
Рапис, тряхнув головой, поднял руку.
— Достаточно, госпожа, — несколько раздраженно отрезал он. — Я знаю, как работает рынок. Забудем о женщинах. Значит, покупаешь одних мужчин?
— Несколько женщин, может быть… Если они сильные и не слишком красивые. Действительно сильные и действительно некрасивые, — подчеркнула она. — Женщины при работе на рудниках не слишком окупаются и чересчур привлекают внимание. Приходится их переодевать в мужское платье. Я могу взять несколько, господин, но, честно говоря, скорее для поддержания хороших деловых отношений…
Несколько мгновений она что-то подсчитывала в уме, потом назвала сумму.
— Естественно, это примерная стоимость, — уточнила она. — Как обычно, тебе дадут кого-нибудь, кто оценит товар на месте. Надеюсь, ты согласишься на окончательную цену? Не в моих интересах сдирать с тебя три шкуры, господин, — она чуть наморщила нос и рассмеялась, — поскольку иначе в следующий раз ты пойдешь к конкурентам… Заверяю, что как всегда, так и сейчас окончательная цена будет отражать реальную стоимость товара. Ведь так?
