Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52
Только боги лишили даже этого утешения. Путешествуя по побережью, и сейчас, на острове, он много размышлял о стихах, но, если разобраться, не сложил ни одной стоящей висы. Даже удивительно – когда был счастлив, он сумел рассказать о любовной тоске, а теперь… Как Якоб-скальд, который знает о поэзии все и не может только самого главного – сочинять стихи, грустно улыбался Сьевнар.
Да, старому Якобу, дожидающемуся его новых творений, похоже, придется ждать долго, подумал он. Безголосый скальд – это ли не наказание богов? Понять бы еще – в чем он виноват перед ними?
А в чем был виноват перед Сангриль, что она отбросила его как ненужную ветошь?
Сьевнар шел, и утоптанная тропа уводила его все дальше от дружинных построек. Снег, отражающий бледный свет месяца, светился словно сам по себе и отчетливо скрипел под ногами. Казалось, его шаги разносятся на весь остров.
Вокруг было по-зимнему безлюдно, Миствельд дремал под белым покровом. Даже море словно бы затаилось, набиралось сил, чтобы снова и снова разбивать непокорной волной намерзающий прибрежный лед.
Дубовая роща Глассир была названа так в честь знаменитой рощи богов-ассов Глассир Сияющей, что растет в Асгарде перед дворцом Одина. Сьевнару как-то рассказали, раньше на острове совсем не было дубов, не та почва. Но когда-то один из ярлов острова дал всем братьям наказ привозить из каждой отлучки по полному шлему плодородной земли. Этот старинный обычай до сих пор соблюдался. За долгое время существования братства воины навезли целое поле, так в центре острова появились любимые деревья Одина Все-Отца. Среди них, согласно обычаю, высился камень Одина с высеченными по гладкой поверхности рунами. Воины часто приносили подарки к священному камню и смазывали его своей и чужой кровью, этой водой жизни и смерти, если хотели привлечь внимание богов.
Сейчас священная роща тоже спала под зимним покровом. Среди коренастых деревьев, чернеющих толстыми ветвями с налипшими снежными шапками, Сьевнар не сразу заметил Гуннара. Тот неподвижно сидел на заснеженных камнях под дубом, закутавшись в темный длинный фельдр-плащ, с накинутым на голову остроконечным капюшоном.
Увидев, наконец, старшего брата, Сьевнар подошел ближе. Гуннар не шевельнулся, даже не обернулся на его шаги…
* * *
Когда Сьевнар только осваивался на острове, Гуннар Косильщик показался ему человеком веселым и легким. Еще в их первую встречу в море Сьевнар про себя сравнил его с кузнечиком. И дело не только в долговязом сложении и стремительности движений, отличавших знаменитого мечника. Чувствовалась в нем некая брызжущая, игривая сила, сразу выделявшая его среди остальных.
Действительно, как беззаботный кузнечик, скачущий по летнему лугу. И на ратном поле, и за хмельным столом Гуннар был одинаково оживлен, весел, приветлив и лучился, как весеннее солнышко.
Молва не врала, в бою на мечах Гуннару не было равных, быстро убедился новый брат острова. Сьевнар сам видел, как Косильщик, разминаясь ратной игрой, вышел с одним Самосеком, своим знаменитым длинным мечом, против четверых молодых бойцов с мечами и щитами. И разметал их по краям ристалища так же быстро, как поднявшийся ветер сметает сухие листья. Те, казалось, сами рты пораскрыли, не успевая следить за причудливой молнией его клинка.
За десять зим и лет в земле фиордов Сьевнар много сражался и часто встречал знаменитых воинов. Тот же Агни Безумный или Рорик Неистовый умели сражаться с завораживающей грацией ядовитой змеи. Но такой скорости движений Сьевнар никогда не видел. Не подозревал, что человек способен двигаться так же быстро, точно и неотвратимо, как мелькают в небе огненные стрелы бога Тора Громовой Молот.
Да, Гуннар Косильщик, Гуннар Невидимый Меч – великий воин! Даже бывалые ратники, насмотревшиеся всякого за долгую жизнь, как дети восхищались его искусством меча. Кто знает, может, и не врет молва, без колдовства гномов здесь не обошлось…
Прошло время, и Сьевнар убедился, что характер у старшего брата совсем не такой легкий, как кажется с первого взгляда. Складный сам убедился, что улыбчивая беззаботность Косильщика неожиданно сменяется мрачным, угрюмым оцепенением, когда тот садится где-нибудь в углу и перестает что-либо замечать. Так может продолжаться и день, и два, пока он так же неожиданно не встряхнет белыми, вьющимися волосами и снова не станет самим собой, словно бы опомнившись от тяжелых мыслей. Но пока он сидит вот так, сгорбив острые, угловатые плечи и вытянув на коленях длинные руки, – к нему лучше не подходить, это знали и ветераны, и молодые.
Вот и сейчас Гуннар неподвижно сидел на снежном бугре под развесистым дубом, словно ничего не видя вокруг. Сьевнар нерешительно потоптался рядом. Нарочито громко скрипел подошвами по мерзлому снегу, потом прокашлялся, привлекая внимание.
Косильщик не оборачивался к нему.
Дурацкая ситуация! Стоило ли вылезать на холод от теплой каменки, чтобы увидеть старшего брата, застывшего, как ледяной столб? И что теперь делать? И зачем вообще Гуннар посылал за ним Рига, если на него опять напала его черная тоска?
Сьевнар насупился и потер рукавицей подмерзающие щеки. Еще потоптался, кашлянул через силу и вдруг, уже не нарочно, зашелся в настоящем приступе кашля. Долго не мог успокоиться, громко фыркая и отхаркиваясь, – подземелье с отравой временами давало знать о себе.
Этот кашель окончательно разозлил Сьевнара. Он твердо решил развернуться и уходить, раз старший брат не соизволит обращать внимания.
– Я наблюдал за тобой, когда ты упражнялся на ратном поле, – вдруг сказал Косильщик.
– И что? – спросил Сьевнар.
От растерянности – довольно глупо спросил, сам тут же это понял.
– И ничего, – спокойно ответил Гуннар. – Я вижу, твой меч при тебе, – добавил он, все так же не оборачиваясь. – Напади на меня!
Интересно, как он мог видеть, если не оборачивался?! Спиной что ли?! – продолжал злиться Сьевнар.
– Сейчас напасть?
– Нет, завтра! Или – послезавтра… Или лучше вообще подождем, пока мы здесь не превратимся в две большие сосульки, – ехидно отозвался Гуннар.
– Риг Длиннорукий только что передал мне твою просьбу. Я сразу пришел, как только услышал, – оправдался Сьевнар.
– Если нужно будет послать кого-то за смертью, лучшего гонца не найти, – проворчал Косильщик. – Риг Длиннорукий – юноша умом не прыткий, он и между двух прибрежных камней не найдет выхода к морю.
– Ты же сам его посылал.
– Посылал, – согласился Гуннар.
Косильщик, наконец, глянул на него, и Сьевнар с облегчением убедился, что глаза у старшего брата веселые. О черной тоске, хвала богам, говорить не приходится.
Просто сидел воин. Просто задумался.
* * *
Что же все-таки происходит с Косильщиком? Почему он то весел, как беззаботный жаворонок, а то становится мрачен, как великан с больными зубами? Может, в его неожиданных приступах есть что-то от черного безумия, некогда сгубившего Агни Сильного и многих других знаменитых бойцов? – мелькала иногда мысль.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52
