—Да, но — как живут!
—Живут.
—И ты хочешь быть таким же манекеном?
—Нет, манекеном я быть не хочу. Но есть еще два шимпанзе с пересаженными мозгами, которые прыгают по деревьям и жрут бананы.
—А, ты про этого австралийца…
—Доктор Линдсей Бойл. Его-то я и должен заполучить в хирурги.
—Какой-то скандал с ним связан, да? Его, кажется, даже выслали из Австралии.
—Совершенно верно. О профессиональной зависти ты слышал, наверное? Если кто-то один делает то, что остальные считают невозможным, набрасывается вся стая… Нейрохирурги в этом смысле не исключение. Если помнишь, то же самое было и с пересадкой сердца… Взять сейчас любого нейрохирурга и спросить о Бойле — и он будет с пеной у рта утверждать, что тот жулик… хотя обе операции на обезьянах записаны на пленку. Джейк, они его так ненавидят, что добились изгнания из его родной страны, едва он собрался сделать пересадку человеку. Эти мудаки… о, простите, Юнис!
— Ничего. Машинка запрограммирована заменять это слово на «негодяи».
— Спасибо, Юнис.
— И где он сейчас, этот доктор?
— В Аргентине.
— Собираешься туда лететь?
— Нет, конечно! Едва ли найдется самолет, в который можно впихнуть все то, что не дает мне сдохнуть. Тем более что нам нужен теплый труп — и первоклассная клиника. Скажем, «Джонс Хопкинс». Или Стэнфордский медицинский центр.
— Они не пустят Бойла и на порог.
— Брось, Джейк. Ты разве не слышал, что в университетах тоже любят брать взятки?
— Краем уха.
— Все делается легально, торжественно и — по-настоящему большими деньгами. Надо только разузнать, что они хотят получить: стадион, ускоритель, новый факультет… Главное — что они берут деньги. А, на мой взгляд, лучше быть юным банкротом, чем самым богатым трупом в Форест-Лаун! Черт, было бы весело снова стать молодым и нищим! Так что, Джейк, трать не жалея. Выясни, чего они хотят, — и дай им это. Они сломаются.
Смит помолчал, нахмурился.
—Я думаю, гораздо сложнее будет найти тело. Хотя в день и погибают в авариях более двухсот пятидесяти человек, очень трудно подать тело в операционную пригодным для трансплантации. Тем более что у меня редкая группа крови.
—Йоханн, как ты себе все это представляешь?
—Во-первых, гонорар тому, кто найдет тело. Реанимационные машины с подготовленными бригадами должны дежурить в самых опасных местах на дорогах. Внести хорошие деньги в фонд ликвидации последствий дорожных катастроф, платить всем, кто может нам помешать. Поместить объявления во всех газетах и на телевидении: миллион долларов получит тот, чье тело будет использовано… с правом наследования, разумеется. Аванс каждому, кто подпишет соответствующий договор…
—И жена тут же случайно бьет мужа молотком по голове…
—Детали, Джейк. Сделай так, чтобы убийство и самоубийство были исключены. Зачем пачкать руки? Главное, чтобы как можно больше молодых здоровых людей пришли к нам и заранее согласились на операцию.
—Извините, мистер Смит, — сказала Юнис, — вы говорили, что у вас редкая кровь. Может быть, обратиться в Национальный клуб редкой крови?
—Старый я идиот! Конечно же! Слушай, Юнис, а откуда ты о нем знаешь?
—Я в нем состою, сэр.
—Так ты еще и донор?
—Да, сэр. Четвертая отрицательная группа.
—С ума сойти! Я ведь сам был донором, пока меня не списали по старости — еще задолго до твоего рождения, малышка. И тоже четвертая отрицательная…
—Я сразу подумала о Клубе, когда вы упомянули редкую кровь. Кстати, с моим мужем я там и познакомилась. У него тоже четвертая отрицательная.
— Великолепно. Сейчас придешь домой — и убеди его нырнуть в пустой бассейн. И сразу станешь не только самой очаровательной, но и самой богатой вдовой.
—Грязно шутите, босс. Я не променяю Джо на жалкий миллион. Какой толк от денег одинокой холодной ночью?
—Это точно. Джейк, я могу изменить свое завещание?
—Вряд ли. Я вставил в него кой-какие позиции, препятствующие изменениям.
—А написать новое?
—Тоже нет. То есть можешь, конечно, но судья его, скорее всего, опротестует.
—Но почему?
—Сам понимаешь: возраст, маразм…
—Проклятье! И что получается: я теперь не могу завещать Юнис миллион, чтобы у нее не появилось соблазна убить своего мужа?
—Босс, вы опять шутите не лучшим образом.
—Юнис, я уже, кажется, говорил тебе, что никогда не шучу с деньгами. Так что, Джейк?
—Самое безотказное — это страховой полис с единовременной выплатой. Правда, стоить он будет побольше миллиона — учитывая твой возраст… Но деньги она получит в любом случае, и никто не сможет это опротестовать.
—Мистер Сэлэмэн, не слушайте его!
—Йоханн, в случае, если ты переживешь Юнис, деньги должны вернуться к тебе?
—М-м… нет. Стукнет судье моча в голову… Пусть они лучше отойдут Красному Кресту. Нет — Национальному клубу редкой крови!
—Прекрасно.
—Оформи все это завтра первым делом. Сегодня! Вдруг я не доживу до утра? Короче: пусть Джек Тауэрc распишется, а Джефферсон Биллингс откроет свою лавочку и примет чек. Действуй только от моего имени, а то мало ли что… Спать не ложись, пока полис не будет подписан. Все.
—О да, Великий и Ужасный! Все сделаю, не беспокойся, я умею это получше тебя. Полис начнет действовать с полуночи. Юнис, будешь выходить — не зацепи все эти шланги и проволочки. А завтра уже можешь не осторожничать. Главное, чтобы никто не увидел.
—Шутки у вас дурацкие, у обоих… Босс, мне не нужен миллион — ни после смерти Джо, ни после вашей.
—Отдашь его Клубу редкой крови.
—Мистер Сэлэмэн, это правда?
—Конечно. Но иметь деньги весьма приятно — особенно когда их у тебя нет. Да и твоему мужу вряд ли понравится, если ты подаришь кому-нибудь миллион…
—Н-ну… — Юнис задумалась.
—Джейк, ты берешь все на себя. Полис, поиски и доставку тела, переговоры с Бойлом, организацию операции — и все остальное. И скажи… хотя нет, я сам. Мисс Макинтош!
—Слушаю, мистер Смит? — донесся голос от пульта у кровати.
— Зовите свою команду. Я хочу спать.
— Да, сэр. Вызываю доктора Гарсиа.
Джейк встал.
— Пока, Йоханн. Ты старый идиот.
— Ну и что? Зато я неплохо веселюсь за свои деньги.
— Это уж точно. Юнис, могу я вас проводить до дому?
— Спасибо, сэр, но мой «Бродяга» внизу ждет меня…
