Петр не раздумывал ни секунды. Он подхватил ее на руки (такой уж сегодня был вечер) и понес на «космодром». Любимая обхватила его за шею и поцеловала в губы так, что военмора будто ударило током. Вы слышали о любви высокого напряжения?..
Корвет «Джанкой» висел над планетой Малайя на высокой орбите. Каплейта Сухова на борт доставит скоростной челнок, некогда конфискованный военным флотом у контрабандистов. Марусю, как и всех провожающих, на взлетно-посадочную полосу не пустили. Женщины и дети толпились на балконе, что опоясывал похожее на огромную шайбу здание космовокзала.
На корвет улетали пятнадцать человек: одни возвращались из увольнения, другие — из отпуска, а третьи — из госпиталя. Военморы в черных мундирах шли к сходням, клином рассекая сгрудившихся у входа пассажиров гиперлайнера.
Высокая, атлетическая фигура Петра выделялась даже среди подтянутых военморов. По пути к челноку Сухов несколько раз обернулся и помахал рукой, хотя вряд ли он видел свою любимую сквозь мутноватое бронестекло балкона.
Глядя на его широкую спину, обтянутую черным кителем, Маруся вдруг похолодела от необъяснимой тревоги. Странно: войны ведь нет, и кадровые офицеры погибают на борту военного корабля не чаще, чем на планете. Что-то случится — поняла она. Что-то непременно случится. И она вдруг испугалась — до боли в груди, до казавшихся забытыми слез.
Глава вторая
Стычка на границе
Торпеда попала в корвет ниже ватерлинии. Взрыв был такой силы, что Петр Сухов вылетел из командирского кресла и ударился лицом о панель наведения. Многослойная пленка разорвалась с оглушительным треском, а за ней вдруг обнаружилась пустота. Межзвездный вакуум. Лоб и щеки обожгло леденящим холодом. Петр вцепился в рваные края панели, которая невероятным образом граничила с вакуумом. Воздух, рвущийся из корабля, мощно толкал Сухова в спину, выдавливал наружу. Он держался из последних сил.
Давление воздуха нарастало. Кожа на ладонях была располосована острыми краями пленки. Наконец израненные пальцы не выдержали и разжались. Петр вынесся в пустоту. Он был без корабельного скафандра, и жить ему оставалось считаные секунды.
Но случилось новое чудо: Сухов почему-то не замерз и не задохнулся. Кровь его не закипела. Раскинув руки, он медленно плыл в вакууме, удаляясь от горящего корабля. Черноту небес украшало сияние мириад разноцветных звездочек, которые переливались и помигивали, будто гирлянды на тысячах новогодних елок. Эти восхитительные переливы катились волнами полярного сияния по окружавшему Петра небу.
Тишину полета в никуда разорвал резкий звук. Он спас Петра от неизбежной гибели, заодно лишив чудесного зрелища.
Военмор проснулся. Над ухом пронзительно верещал «будильник». Петр Сухов именно так называл связь с командной рубкой. Не открывая глаз и не поднимая головы с подушки, — вдруг удастся заснуть снова? — капитан-лейтенант произнес традиционную фразу:
— Командир на проводе.
На каждом корабле — свои традиции. Без них флотская служба становится пресной, как компот без сахара.
— Справа по курсу скоростной объект, — сообщил вахтенный офицер. — Заметил нас. Пытается уйти.
Голос лейтенанта Чепелева спокоен. Ситуация штатная — повторяется несколько раз в месяц.
— Сделал запрос?
— Сразу. На запрос не отвечает.
Значит, Чужой… Впрочем, своих здесь быть не должно. Если только каплейту Сухову в очередной раз не забыли сообщить о какой-нибудь секретной операции. Дальняя разведка Флота время от времени в тайне от всех отправляет беспилотник за черту Гепнера.
— Преследуем. Боевая тревога, — распорядился Сухов.
Оглушительно взревела сирена, корвет «Джанкой» тотчас пошел в разгон. Резкую прибавку ускорения Петр ощущать не должен был, но на долю секунды в него со страшной силой врезались предохранительные ремни. Корабельный гравитатор был старой модели и чуточку запаздывал.
Командир корвета вскочил с койки, стремительно натянул форму и выбежал из каюты. По коридору неслись встрепанные со сна военморы из подвахтенной смены, уже на бегу окончательно просыпаясь и герметизируя мягкие скафандры. Они один за другим исчезали в своих отсеках, занимая места согласно расписания по боевой тревоге.
Во время тревоги коридор всегда казался вдвое длинней, чем в тихую вахту. Каплейт Сухов почти летел над серым пластиковым покрытием под чередой матовых ламп, а командная рубка все не показывалась. Кошмарный сон наяву. Объяснение простое: опасность удваивала у Петра Сухова скорость восприятия.
Сирена уже не выла, а хрипло взревывала, когда Петр плюхнулся в свое кресло за командным пультом. Вместо того чтобы командовать погоней, первым делом надо было надеть жесткий скафандр. И каплейт натянул белый с синими полосами скафандр с титанитовой броней. На груди и спине его красовалась надпись «UN Navy». Писать по-русски на форме не положено.
В соседнем кресле сидел вахтенный офицер, лейтенант Сергей Чепелев из БЧ-один. Курносый, белобрысый, голубоглазый военмор, с фигурой Аполлона. Душа у него была широкая и загульная — карьеры с такой не сделаешь.
Чепелев уверенно вел «Джанкой». Пока Сухов добирался из каюты до рубки, корвет успел на четверть сократить дистанцию до Чужого. На экране радара зеленая точка пока не превратилась в крошечный силуэт корабля. Тогда его можно будет опознать.
Слово «Чужой» не обязательно означало «инопланетянин». Чаще всего это — неопознанный корабль. Человеческий или нет — дело второе. В галактике Млечный Путь живут десятки разумных рас, которые рано или поздно научатся летать. В темных углах Галактики, пользуясь слабостью колониальных властей, расплодились контрабандисты и пираты. Вдобавок в межзвездных безднах встречаются неразумные летуны: животные, которые могут обитать в безвоздушном пространстве. Создавая вселенную, Господь не поскупился на чудеса и диковины.
— Каким следует курсом? — спросил каплейт, прилепив последнюю липучку у горла скафандра.
— Прямиком на Малайю.
Там находится база Белой эскадры Шестого флота — оплот Объединенных Наций в этой галактической глуши. На планете живут пятьдесят миллионов переселенцев со Старой Земли: в основном малайцы и южные ханьцы из Гуандуна.
Взять такой курс могли клинические идиоты или наглые провокаторы. Вряд ли стоит ждать от хаарцев идиотизма. Значит…
— Запрос повторял?
— Так точно, командир.
— Беру управление, Сережа.
— Ухх! — с облегчением выдохнул Чепелев и откинулся на спинку кресла.
Попробуй пойми: искреннее это облегчение или показное? Плох тот вахтенный офицер, кто не любит порулить боевым кораблем, побыть на месте командира — первого после Бога.
Если ты служишь на краю юнитских владений, забудь о спокойной жизни. На границе всегда будь готов к неожиданной встрече. И приятных неожиданностей здесь не бывает. А уж если твой корвет стережет границу Объединенных Наций на окраине Галактики, ночью и днем жди внезапной атаки. Ведь совсем рядом, за чертой Гепнера — там, куда еще не забирались человеческие корабли, кишат невероятные опасности. Каждый год боевой флот теряет корабли, счет же пропавших торговцев и пассажирских лайнеров идет на десятки.
