— Позволь мне освежить твою память. На кону десять тысяч фунтов, Лоретта. И Винсент-Лодж. Полагаю, он требует значительного ремонта. Я позабочусь об этом.
— Это неприкрытый шантаж. И дом принадлежит Чарли, черт бы его побрал! Плевать мне, если он обрушится ему на голову.
Кон улыбнулся и положил оторванную пуговку на прикроватный столик.
— Ну вот, сейчас ты больше похожа на себя прежнюю. Вижу, ты не до конца растеряла свой вспыльчивый нрав.
— Ты еще не знаешь, какой я могу быть!
Он наблюдал, как Лоретта оглядела комнату довольно безумным взглядом. Несомненно, она была близка к тому, чтобы чем-нибудь в него швырнуть. Его имущество достаточно ценно, а слуги очень чутко спят и безоговорочно преданы ему.
Кон привлек Лоретту к себе:
— Ты моя любовница. У меня имеются свои требования, и твой долг — их исполнять. Возможно, они тебе не понравятся, но ты будешь подчиняться моим желаниям в этом и во всем остальном.
Она взглянула на него, но голубые глаза были полны слез.
— А если не буду? Ты отправишь Чарли в долговую тюрьму и меня вместе с ним? Не верю, что ты это сделаешь, Кон. Даже ты не можешь быть настолько бессердечным.
— Не искушай меня, Лоретта. Ты забыла о ребенке.
— Беатрикс! — прошипела она. — Оставь ее в покое, как оставил всех нас!
Кон в ярости стиснул зубы. В ее глазах он всегда будет тем, кто сбежал от своих обещаний. И обязательств. Она поразила его в самое сердце. Потому что была права.
Не вечер, а сплошной крах. Он ведет себя как негодяй, используя Беатрикс Изабеллу Винсент — единственное, что есть чистого между ними, — ради того, чтобы затащить Лоретту к себе в постель. А еще он отчаявшийся дурак, потому что готов заполучить ее любым доступным способом. Его желание настолько сильно, что честь — всего лишь слабое, далекое воспоминание.
— Давай не будем испытывать мою решимость. Не думаю, что кому-то из нас понравятся последствия, — наконец проговорил Кон, отпуская Лоретту. Он наблюдал, как она срывает с себя оставшуюся одежду, швыряя ее на пол.
— Ну вот, — зло бросила она. — Я голая. Используй меня, как тебе угодно.
Несмотря на опасность, Кон рассмеялся:
— Моя маленькая мученица, святая Лоретта. Уверен, в аду заготовлено специальное местечко для нас обоих, но вначале я намерен унести тебя в рай.
Он снова усмехнулся, когда она фыркнула, и повернулся спиной, чтобы снять с себя остальную одежду. Он смущался свидетельства своего нетерпения.
— Ложись в постель, — выдавил он, не осмеливаясь взглянуть на нее, прекрасную в своей вызывающей ярости, с золотистой россыпью веснушек на белой коже, сияющей в свете ламп.
Нет, этот вечер не заладился с самого начала.
Кон услышал, как Лоретта откинула покрывало, сбросив на пол вышитые подушки. Одна упала совсем близко от него. По крайней мере, пока Лори швыряется вещами, которые не привлекут внимания челяди. Завтрашняя ночь будет лучше, так как они будут в своем убежище. Надо не забыть дать ей ключ от нового дома до того, как он отправит ее назад, в квартиру брата.
Кстати, о ключе. Ключ от ящика его стола все еще лежит в кармане жилета, как и маленький мешочек из пожелтевшего муслина с потускневшими бусинами и плоским розовым камнем. Негоже, чтобы Лоретта нашла их ночью, он не может лишиться некоторых из своих преимуществ. Ей пока незачем знать о другом оружии в его арсенале.
Кон повернул картину на стене и открыл сейф.
— Ты мне не доверяешь? — фыркнула Лоретта.
Кон пожал плечами:
— Возможно, я не доверяю себе. Одна ночь с тобой может прогнать все разумные мысли из моей головы, и я могу освободить тебя от твоих обязательств.
— Такой мужчина, как ты, наверняка не останется без женского общества.
— Кто-то мог бы так подумать. — Кон забрался под одеяло, которое Лоретта натянула на свой упрямый винсентский подбородок. Он достаточно нагляделся на этот подбородок в последнее время, когда наблюдал, как Чарли роет себе яму все глубже и глубже. Но ночи, проведенные с молодым идиотом, стоили того, чтобы добиться теперь уступчивости Лоретты. Она там, где ей должно быть.
— Что вы хотите, чтобы я делала, милорд? — спросила Лоретта с выражением явного безразличия на лице.
— Я хочу, чтобы ты лежала совершенно неподвижно.
Лоретта взглянула на него, на этот раз нахмурившись. Без сомнения, именно это она и собиралась делать в безнадежной попытке охладить его пыл.
— Это что, какая-то хитрость? Разве джентльмены не ждут определенного отклика от своих шлюх?
— Ты не шлюха! Ты моя любовница, и я желаю, чтобы ты лежала тихо. Хочу заново познакомиться с твоим телом. Все это было так давно.
— Недостаточно давно, — пробормотала Лоретта.
— Тише. Ни звука. — Кон откинул покрывало. Запах розовой воды и женщины заворожил его. Грудь ее была полнее, чем он помнил, хотя все остальное казалось чересчур худым. Ее нужно откормить. Придать формам округлость.
Кон стер носовым платком пудру с ее груди.
— Больше никакой пудры, Лоретта. Ты прекрасна такая, какая есть. — Он не желал пробовать на вкус горечь румян или пудры, но хотел видеть каждый дюйм тела после того, как трудился так неутомимо, дабы заполучить ее в свою постель.
Каждая клеточка внутри его кричала — он жаждал наброситься на нее и овладеть ею как можно скорее. Однако же он должен сдерживать свои порывы, иначе пропало все, что он замыслил. Пальцем Кон легонько дотронулся до кончика ее веснушчатого носа, затем скользнул вниз по мягкой впадинке над верхней губой. На мгновение остановился на нижней губе и стер платком помаду. Губы Лоретты приоткрылись, когда он стирал остатки, затем палец его вернулся, чтобы погладить влажный уголок нижней губы.
— Вы покупаете лошадь, милорд?
— Ты не должна ни двигаться, ни говорить, помнишь?
Он продолжил рисовать свою невидимую линию на абрисе ее упрямого подбородка, на его мягкой нижней стороне и ниже, вдоль колонны шеи, Задержался во впадинке между ключицами, которые слишком уж выпирали. Соски ее затвердели от предвкушения, но Кон решительно держался своего пути. Он прошелся по плоскому животу прямо к пупку, нырнул в углубление и покружил там немного, просто для смены темпа. Подняв глаза, увидел, что ее золотистые брови нахмурены. Лоретта лежала с закрытыми глазами, но была отнюдь не безучастной. Он сдвигал пальцы до тех пор, пока не достиг золотистых завитков у основания бедер.
— Наложницы это убирают. Ты тоже уберешь. Чтобы облегчить мне задачу.
Потрясение у нее на лице было комичным.
— Ты сумасшедший.
Он лишь улыбнулся:
— Так все говорят. И поверь мне, я достаточно сумасшедший, чтобы связать тебя и заткнуть рот кляпом, если ты не подчинишься мне и не придержишь язык.
