— Эй, помочь чем-нибудь?
— Ой! — Парень обернулся, смешной, растрепанный, тощий. Нет, даже не парень, юноша, подросток. Но красив, красив. Эх, был бы годков на пять постарше! Впрочем, и так хоть куда. Мерилин бесстыдно оглядела засмущавшегося парня, быстро обмотавшего вокруг пояса мокрую рубаху.
— И как же тебя угораздило-то?
— Да, понимаешь, ехал на велосипеде краем оврага и вдруг…
— Свалился в овраг? — Мерилин едва сдержала смех — Ну, не ты первый, не ты последний. Тут раззяв каждое лето хватает. Извини, что я так…
— Ничего. — Парнишка улыбнулся. А ведь и вправду красавчик. — Можно вас попросить кое о чем?
— Проси, за спрос денег не берут. Тебя как зовут-то?
— Крис.
— Красивое имя. Крис Кристоферсон, Крис Норман, Крис Ри, Крис Айзек, Крис де Бург… Много всяких Крисов. Я — Мерилин.
— Монро? — Юноша наконец улыбнулся.
— Можешь и так называть. — Мерилин потянулась, как кошка, втянула живот так, чтобы джинсы съехали вниз, насколько возможно, чтобы было ясно видно — никакого белья под ними нет. Парень, похоже, это отметил.
— Чернику вчера собирала, — призналась девушка. — Спина болит, думала, утром не разогнусь. Кто бы массаж сделал? — Она призывно облизала губы. Ну, уж если и этот сигнал непонятен, то что вообще сегодня случилось с мужским полом?
Нет, слава святому Патрику, сигнал поняли.
— Давай я сделаю, — тут же предложил Крис. — Ложись во-он сюда, на край оврага.
— Сюда? — Мерилин недоверчиво взглянула на глинистую почву. — Я думала, мы пойдем в лес, на лужайку, там такая мягкая травка…
— И полно комаров и мух. — Юноша усмехнулся. — Да ложись, тут чисто… Можешь подстелить свою же рубашку. Раздевайся, я отвернусь.
«Мог бы и не отворачиваться», — снимая рубашку, подумала Мерилин. Хотела скинуть и джинсы, да решила, что так будет уж слишком навязчиво. Ладно, пусть он сам помучается, порасстегивает застежки, глядишь, быстрей созреет.
— Ну, что же ты?
Ага… Мерилин наконец-то почувствовала, как руки Криса начали торопливо — слишком торопливо! — гладить ее спину, поясницу, шею… Ага, вот уже подобрались к животу, прошлись по груди… залезли в джинсы… Ну, что ж он медлит?
Мерилин застонала:
— Снимай, снимай же…
— Сейчас, сейчас… — тихо прошептал Кристиан. Поднявшись, он осмотрелся, проворно юркнул в кусты и вытащил оттуда увесистый булыжник. Вот прямо сюда, под эти рыжие волосы… А не смягчат ли они удар? Нет, не должны, удар будет силен. А потом тело в овраг — сама упала, случаи бывали. Не забыть только про кровь… А может, может, сначала ее… Нет, слишком опасно! Могут появиться люди. Ну, а пока, раз нет никого… Самое время. Кристиан поднял над головою камень.
— О великий Кром Кройх!
Вечер выдался такой же, как и день, светлый и тихий. Заходящее солнце золотило вершины гор, покрытые синим еловым лесом, отражалось в стеклах домов, яркими лучиками блестело на шпиле старинной кирхи. В парках, на улицах, во дворах играли дети, молниями проносились на велосипедах подростки, у пруда туристы кормили булками уток. И над всем этим нависали синие воды фьорда — Радужного залива, как его прозвали в глубокой древности. Хороший был вечер, спокойный. Только вот инспектор Ньерд Плеске не знал покоя, не было к тому оснований. Скорее наоборот. Хотя, казалось бы… Первый труп — а сейчас вот-вот и второй — он давно уже списал в дело, комиссар подтвердил, не глядя и не особо вникая. Да и чего там вникать-то? В первом случае — дорожная авария, во втором — типичный несчастный случай. Нечего по краю оврага прогуливаться, эвон, овражище-то, на дне хоть трехэтажный дом ставь — до краев не достанет. Давно уже говорили муниципалитету про ограждения, так ведь пока ленивый гном не свистнет… Только теперь обещали поставить. Это после третьего случая за четыре последних года. Сейчас вот подшить в дело заключение патологоанатома, и все — можно смело списывать. Правда, что-то невесело было инспектору, словно бы пропустил он что-то важное, что-то такое, без чего оба случая нельзя считать до конца расследованными. Возникало, возникало у инспектора такое чувство, как вот его только назвать. Интуиция, что ли? Одно не давало покоя: у первого (дорожного) трупа обнаружен след укола в вену. Странный, очень странный след. И похоже, сделан уже после смерти. Ньерд сразу после аварии опросил очевидцев… вернее, каких там очевидцев? Само-то ДТП никто и не видел, так, просто запомнили на концерте погибшую девчонку. Жаль ее, в приюте говорят, неплохая была, добрая и веселая. И на наркоманку совсем не похожа. Но ведь укол, укол… И — точно ли после смерти? Нелепость какая-то.
Попив кислый кофе — а может, он просто казался кислым? — в открытом кафе на Меллергате, рядом со зданием Королевского общества милосердия, Плеске расплатился с официантом и, сев в служебный «вольво», поехал к моргу. Словно предчувствовал что-то. И ведь в самом деле, накаркал! Патологоанатом прямо-таки ошарашил:
— Девочку-то сначала хорошенько приложили по голове тяжелым предметом — отчего и наступила смерть, — а уж потом сбросили вниз, в овражек.
Вот те раз! Хорошенькие дела. Прощай, уик-энд. А они-то с Фридой думали 29 июля — на день святого Олава — съездить в «Деревню викингов», поразвлечься, прикупить сувениров. Теперь уж поедешь, как же! Хорошо б еще своими силами с трупом разобраться, а то понаедут тут всякие из Тронхейма, да, не дай-то боже, из Осло, мешать ценными указаниями. Да, лучше б уж, конечно, без них…
— Да, лучше б уж, конечно, без них, — точно такими же словами и сказал обо всем комиссар, собравший всех инспекторов в здании комиссариата. — Пошуршите-ка, ребятки, по местным жителям там. Недалеко от оврага коммуна есть… этих… как их? Нудистов.
— Не нудистов, господин комиссар, а хиппи!
— Вечно ты все знаешь, Ньерд, — Комиссар желчно усмехнулся, тряхнул бакенбардами и оттого стал еще больше похожим на старого сенбернара. — Вот и съезди к этим, ну… хиппи, поговори.
На заваленном бумагами столе комиссара зазвонил телефон. Старинный, из черного эбонита, сработанный еще в пятидесятые, давно пора было его выкинуть или сдать в какой-нибудь музей, а вот комиссар берег, видно, как память.
— Остальные — в Черный лес, в клуб… — продолжал распоряжаться начальник. — Да и в Снольди-Хольм прокатитесь.
Телефон все звонил, не умолкая, и комиссар наконец поднял трубку.
— Что? Укол? Какой еще укол? Ну, вот. — Он недобро обвел взглядом притихших инспекторов. — Вдобавок ко всему у нашей овражницы еще и укол в вену. Почти тот же случай, что и с девочкой, попавшей в ДТП у Черного леса. Намотали на ус? Ну, тогда что сидите?
Вот же день! Ньерд Плеске не выдержал, сплюнул. А ведь как хорошо начинался — дело списал, о поездке договорился, красота… Что ж, человек, как говорится, лишь только предполагает.
Ханс увидел его издали, у аптеки. Красавчик — так он называл Кристиана — быстро шел по другой стороне улицы и то и дело оглядывался, словно опасался встретить знакомых. Ну да, точно оглядывался. Потом подошел к зеркальной витрине супермаркета — осмотрел всех, кто шел следом. Ханс такой прием знал — видел в каком-то шпионском фильме. Потому и не стал идти следом, хоть и любопытно было. Поступил проще — проехал остановку трамваем (тот как раз вовремя подошел) да и зашел в аптеку. Здание было модерновым, с прозрачными стенами, металлическими лестницами с блестящими никелированными поручнями и небольшим кафе на третьем этаже, под самой крышей. Там-то Ханс и затаился — видна была вся улица: трамваи, стайка девчонок на роликах, а вот и он, голубчик. Красавчик остановился у самой аптеки, снова осмотрелся и, наконец, зашел внутрь. Ханс ужом скользнул в зал, пристроился у игровых автоматов. Заметит, нет? Нет, не заметил. Видно, Красавчик опасался взрослых, на ребят внимания не обращал, в том числе и на Ханса. А тот и не выделялся особо. Ну, может, волосы чуть подлинней, а так — та же белая футболка да синие холщовые шорты, ничего особенного. Черные маечки с «Сатириконом» и «Чилдрен оф Бодом» бабуля недавно постирала, да и жарковато сейчас было бы в черных. Однако что же делает Красавчик в аптеке? Презервативы покупает? Так их и в других местах полно. Да и к чему тогда такие предосторожности? И главное, аптека-то далеко от его дома — где Красавчик жил, Ханс знал. Интересно… Скосив глаза, Ханс наблюдал, как Красавчик расплачивается у кассы. Ха, а купил-то! Матерь Божья, никак шприцы? И в самом деле, шприцы, вот оно как! Так, значит… значит, наркоман наш Красавчик? Однако… Надо будет тайком от Нильса предупредить Дагне, чтоб не водилась с этим Кристианом, чего доброго, еще и ее на иглу подсадит, наркоманы — они такие. Дождавшись, когда фигура Красавчика — в том же самом прикиде, что и на концерте, и как ему не жарко в куртке? — скроется за дверью, Ханс опрометью бросился следом.
