У старой лошади на губах пузырилась пена. Улица Сентрал-парк-саут гудела. Кучер щелкнул кнутом.
— Са brava me seen arra? — тихо спросила Эльв.
«Кому из нас хватит отваги поступить верно?»
— Alla reuna monte?
«Как нам ее спасти?»
Эльв была танцовщицей, Мег — прилежной ученицей, но только Клэр умела ездить на лошади. Она брала уроки в конюшне недалеко от дома. Инструктор говорил, что она прирожденная наездница. Эльв и Клэр обменялись взглядами. Они умели общаться без слов, как в машине того страшного человека. В Арнелле можно читать чужие мысли, особенно мысли сестры, твоей плоти и крови.
Кучер увлеченно болтал с соседом. Оба закурили. В воздухе висел черно-синий выхлоп несущихся мимо машин.
Эльв подошла к мужчинам.
— Прошу прощения, — заговорила она.
Мужчины обернулись и смерили ее взглядами.
Девочка что надо, просто персик.
— Вы знаете историю принцессы, которую хотели поймать враги? — спросила Эльв. Это прозвучало смешно, но она продолжала: — Принцесса убежала, но враги поймали ее коня.
Так начинались все лучшие истории — в соседней стране, в мире, полном людского предательства.
— Да ну? — Кучер лошади в соломенной шляпе поманил Эльв пальцем. — Подойди-ка поближе, расскажи.
Мужчины засмеялись. Эльв подошла на три шажка. Три — безопасное число. Три сестры, три кровати на чердаке, три плаща в шкафу, три пары туфель на полу. Эльв тошнило от запаха конского пота. Ее горло пересохло. Перед вторым кучером лежал обед. Огромный бутерброд в коричневой бумаге. Сказку о верном коне Эльв поведала мать, вечером на огороде. Это была одна из старых русских сказок, не скрывающих жестокости. «Не передумаешь? — спросила Анни. — Это очень грустная сказка». Белые мотыльки порхали вокруг палатки. Маленькие девочки спали в кроватках наверху. «Не передумаю! Пожалуйста!» — взмолилась Эльв.
— Враги сожгли коня и отделили мясо от костей, — продолжила Эльв. — Они сварили его в котле, а череп прибили к стене.
— Какая страшная история. — Второй кучер щелкнул языком.
— Подойди-ка поближе. Я тебе кое-что расскажу, — настаивал кучер ветхого экипажа. — Честное слово, тебе понравится.
Эльв холодно смотрела на мужчин, хотя ее колотило от страха. Они растерзают ее, если поймут, что она боится. Но если поверят, что она холодна как лед, то не осмелятся ее коснуться.
— Позже они обманом заманили принцессу в садовый лабиринт. Но она убежала, потому что череп заговорил с ней. «Беги! — велел он. — Беги со всех ног».
Никто не заметил, что Клэр подошла к лошади. Лошадь фыркнула от удивления и заволновалась, но успокоилась, когда девочка развернула салфетку с птифурами. В конюшне в Норт-Пойнт-Харборе лошади обожали морковку, но Клэр знала, что еще больше они любили овсяное печенье, которое она часто таскала в карманах. Старая лошадь, похоже, оценила предложенное пирожное по достоинству.
Кучер по-прежнему смотрел на Эльв, поэтому Клэр обошла экипаж и поднялась по ступенькам подножки. Она не знала, что делает, но это ее не остановило. Она думала о жестоком обращении с животными, о проступающих сквозь кожу ребрах и о том, как эти мужчины смотрели на ее сестру. Клэр впервые в жизни была столь отважной. У нее появилось отчетливое чувство, что нечто старое заканчивается и начинается новое. Возможно, поэтому ее руки дрожали. Возможно, поэтому ей казалось, что она уже совсем не та, что утром.
Клэр никогда еще не ездила в наемном экипаже, хотя в Вермонте каталась на санях, запряженных лошадьми. Прошлой зимой Анни отвезла дочерей в гостиницу на фестиваль сидра. Но все веселье испортили местные подростки, которые дразнили девочек. Заводила, тощий парень шести футов ростом, обозвал Мег уродливой сукой. Он хотел было стащить с нее шапку, но Эльв зашла ему за спину и пнула его так сильно, что он завизжал от боли и сложился пополам. «Сам ты сука!» — завопила она. Сестры бегом вернулись в конюшню, где мать ждала и гадала, куда они запропастились. Они смеялись и задыхались, воодушевленные и напуганные отвагой Эльв.
Клэр думала, что разобраться в устройстве экипажа будет непросто или даже невозможно, что ей придется попотеть, чтобы привести его в движение. Но как только она взяла вожжи, лошадь тронулась с места. Возможно, дело было в мягком подходе, а может, старая кляча поняла, что ее решили спасти. Так или иначе, она пустилась рысью, а не медленно зацокала копытами, как до того ее товарка. У Клэр кружилась голова. Ревели гудки, экипаж опасно подбрасывало вверх и вниз, деревянные колеса трещали.
Кучер отвернулся от Эльв и увидел, что его экипаж исчезает вдали. Он побежал, хотя догнать уже не мог. Эльв прыгала на тротуаре и хлопала в ладоши.
— Ура! — кричала она.
Она хотела, чтобы лошадь мчалась что есть сил. Она чувствовала себя живой, свободной и могущественной. Эльв и Клэр привели свой план в действие без единого звука, так хорошо они знали друг друга.
Мег и Мэри Фокс изумленно наблюдали. Лошадь уже мчалась галопом. Бегуны и велосипедисты жались к обочинам. Экипаж раскачивался, точно собирался превратиться в гору щепок и гвоздей.
Клэр из последних сил сжимала вожжи. Она помнила первое правило наездника, которому ее научил инструктор. Никогда и ни за что не отпускай поводья. Кожаные ремни резали ладони, когда девочку подбрасывало на козлах. Между ней и деревянной доской была лишь тонкая подушка. Возможно, Клэр испугалась бы сильнее, но ей чудилось, что лошадь знает, куда мчится. Она, наверное, тысячу раз ходила этим путем. Все расплывалось перед глазами у Клэр. Далекие завывания сирен сливались в единый гул. Но девочка оставалась совершенно спокойной. Она словно плыла по воле рока.
— Умница! — воскликнула Клэр, хотя вряд ли лошадь ее слышала.
Вокруг было очень шумно. Стучали копыта, и воздух свистел в ушах. Лошадь придерживалась асфальтовой дорожки, но внезапно свернула на траву. На обочине экипаж изрядно тряхнуло. У Клэр перехватило дыхание, но она крепко держала вожжи. На траве стало потише. Пахло свежестью и зеленью. Эльв гордилась бы Клэр. Сегодня ее очередь принести жертву, спасти положение.
«Se nom brava gig, — сказала бы Эльв. — Моя отважная сестра».
За экипажем тянулась россыпь щепы. Пруд был уже рядом. Похоже, лошадь мчалась к нему. Клэр надеялась, что она остановится попить. Тогда все будет хорошо. Наверняка. Они могут взять лошадь с собой, в конюшню на Лонг-Айленде, будут носить ей лакомства каждый день, и лошадь будет счастлива, а значит, и сестры тоже.
Мэри Фокс бросилась в «Плазу» за матерью. Она бежала так быстро, что у нее начался приступ астмы. Задыхаясь, она остановилась у дверей бального зала. Ее трясло, слезы бежали по щекам. Все были в шоке. Это же рассудительная Мэри, которая читает медицинские журналы ради развлечения! Она преобразилась до неузнаваемости. Всклокоченные волосы, мертвенно-бледное лицо.
