– Неужели они у вас такие самостоятельные? – в шутку спросил Албан, Неожиданная перемена, произошедшая с хозяином, заставила его усомниться – нет ли у престарелого проблем с головой?.. как-то слишком нервно он реагирует на пустяки и, похоже, не вполне осознаёт о чём говорит.
– Они до жути самонадеянные. Честолюбивые, вздорные, эгоистичные и жадные… их пороков не счесть. – Хозяин хмуро посмотрел на полки. – Трудно угадать заранее, как поведёт себя тот или иной экземпляр. Каждый раз приходится устраивать проверку… – Старый хрыч сутуло склонился к столу и принялся выбирать инструменты; чем дальше, тем больше его речь становилась невнятным бормотанием.
Албан с сожалением понял, что переоценил сохранность дедушкиного интеллекта – старость брала своё! Поначалу старикан говорил здраво и связно, но сосуды вдруг сыграли церебральное затмение, дедулю понесло, и вот – вместо бодрого старца уже сидит развалина, близкая к слабоумию. Сосудистые спазмы, усыхание мозгов, обызвествление артерий – удел всех, кто заехал на полтораста лет. Активация генов долголетия, предпринятая тридцать веков назад как массовая прививочная кампания, принесла не только биологически замедленное взросление «по-кавказски», но и продление преклонных лет. и сдвижку пенсионного рубежа. И, между прочим, совсем не дешёвое хождение к генетикам за ответом – насколько вскрыт конкретно МОЙ «геном Мафусаила»? сколько мне жить?
Молча полюбовавшись товаром кукольника, Албан покинул лавку. И как деда ещё не обчистили, пользуясь его умственной беспомощностью?
Между тем выставка в витрине продолжала обновляться – и всё лето, и осенью.
В промозглый понедельник 30 ноября Албан вновь шёл по знакомому переулку.
– Ты движешься к «Римской Фортуне», – вслух определил его местоположение начальник, сидящий где-то далеко в тёплом офисе.
– Да, сэр. Именно туда и направляюсь.
– Будь внимателен. На владельца донесли, что он нечисто играет. Осмотри технику как следует. Обязательно под запись визором. Если найдёшь нарушения – тут же опечатывай станок и вызывай инженера.
Уже издали Албан заметил, что витрина «Фантошей» непривычно темна. Ноги сами заспешили к лавке…
Дверь заклеена полоской с печатью муниципального фонда нежилых помещений. Вывески нет. На стекле – обычный плакат «СДАЁТСЯ ВНАЁМ» с адресами и телефонами фонда. Ярусы в витрине пусты, даже бархат с них содран.
Албан потянул ручку двери – бесполезно. Ни фантошей, ни заботливого старика-умельца. Что случилось? почему лавка закрыта?..
Вот так всегда бывает – привяжешься к чему-нибудь, привыкнешь и не думаешь о том, что однажды оно может исчезнуть, сгинуть без следа, а ты останешься стоять в мокром переулке, в сгущающихся сумерках – растерянный, до боли огорчённый и бессильный что-либо изменить.
Разве что спросить кого-нибудь. Вдруг кто-то знает, куда подевался полусумасшедший старик, любовно создавший человечков и целый мир, где счастливо и спокойно жили его изделия. Он был прав, этот седовласый – нельзя изготовлять вояк. Дико, нелепо выглядел бы нагруженный снаряжением солдат с оружием наперевес среди опрятных улыбающихся женщин и их трудолюбивых мужей.
Неужели старик ушёл безвозвратно?.. Не к добру это. Албан припал к тёмному толстому стеклу, пытаясь что-нибудь разглядеть. Голые панели, дырки от креплений обивки, покосившиеся пластины ярусов. Всё выметено. Какие-то пятна, словно подпалины. В самом деле – пластик опалён и оплавлен… Он протёр стекло – как плохо видно в потёмках!..
Несуразная картина возникла в воображении Албана – пожар и смятение на ярусах, падают декоративные деревья, под выкрики команд пробегают горбатые тени в шлемах, а бородатый старик, оглядываясь в слезах, уходит прочь под дождём, держа зонт над жиденькой толпой фантошей, уносящих детей и узлы с вещами.
– Старик? фантоши? – заморгал астролог, который уже приготовился закрыть свою волшебную контору. – Да, там кто-то торговал. Я никогда его не видел. Впрочем, припоминаю… Чернокожий, худой мужчина. Он ещё прихрамывал.
– Лавка кукольника? – Продавщица мух и рыбок оказалась куда внимательней, чем звездочёт-гадатель. – Он спрашивал корм для котят. Очень милый старичок. По-моему, он был чуток не в своём уме. Видимо, умер. Вы не содержите мух? Поглядите, какие крупные. Золотые огнекрылки.
– Пожилой джентльмен? – поднял брови зубной мастер. – Позвольте, кукол продавала женщина. Я бы сказал – хорошенькая, аппетитная особа. Сколько я здесь арендую помещение, всегда одна она. Ходила с рыжей собачонкой и носила шокер – для самообороны.
На стеллажах у мастера в светящихся боксах стояли десятки прозрачных ёмкостей, заполненных мутным студнем нефритового цвета. В студне виднелись красноватые прожилки и вяло пульсирующие вакуоли; он был пронизан нитями, выползавшими через края наружу, словно корни мангров, а из влажной поверхности питательного студня выступали зубы – резцы, клыки, коренные… Они были посеяны и теперь взошли густой порослью.
С мутной неразберихой в голове пришёл Албан в «Римскую Фортуну». Огорчение от пропажи старика и кукол усилилось тем, что в «Фортуне» отказали два станка, ежедневно обиравшие клиентов на семьсот-восемьсот бассов, и починка их грозила занять весь вечер. Но таков контракт между компанией и сетью игровых салонов – в любое время, любой объём работ. Хорошо, что в контракт входило кормление наладчика за счёт салона. «Римская Фортуна» не скупилась – бутерброды выставляла толстые и много, горячие напитки без ограничений.
Когда Албан надел на голову обруч с визорами и похожими на древние очки дисплеями, хозяин сделал удивлённую гримасу: «Что бы это значило?» Но спрашивать не стал. По контракту наладчик имеет право на самый тщательный досмотр техники.
Всё шло, как обычно. Дежурный курьер привёз запчасти, Албан взялся за работу. Салон играл, звенели жетоны. Потом у входа кто-то необычно громко вскрикнул – причём трезвым, очень испуганным голосом.
Было 21.06, но эту подробность Албан выяснил гораздо позднее.
Он повернулся и увидел, как люди прянули от входа, а по залу прошла неясная судорога. От входной двери двигались вглубь двое – какой-то улыбающийся тип средних лет и молодой хмырь с собачьими глазами. Оба без головных уборов, в длинных, уже расстёгнутых плащах. Вошедшие на ходу доставали из-под плащей автоматы с рожковыми магазинами.
– Салон закрыт навсегда! – объявил старший налётчик, вскидывая ствол; молодой повторил его движение. – Всем каюк.
– Нет! Не делайте этого! – закричал кто-то из покупавших жетоны, а мужчина в жёлтой куртке нырнул под стол. Почему-то эта храная куртка сильно запомнилась Албану. Нельзя надевать такие куртки в понедельник вечером и ходить в них по салонам – от жёлтой куртки обязательно что-то должно произойти.
Обрывочно блеснули мысли: «Хозяин не проплатил рэкет. Бандюки мстить пришли. Эх, и попал же я!»
На долю секунды Албан замешкался. Как раз в это мгновение киллеры открыли огонь. Поверх грома, веером стелившегося из стволов, он встретился глазами с убийцей, который улыбался; их взгляды столкнулись в упор – растерянный и упоённый.
