— О чем задумались, госпожа?
— Да так, ни о чем.
— Ясно.
— Мне намного приятнее остаться в замке и закончить роспись церкви. А затем я примусь за благоустройство большого зала. Конечно, очень хотелось бы съездить в Лондон, — не выдержав, призналась она. — Но отец требует взамен от меня слишком большой жертвы.
Она не надеялась найти у Осборна сочувствие: он был преданным слугой Рэндольфа и никогда не позволял себе обсуждать указания своего господина, даже если они и не были справедливыми.
— Разве мой дед заставлял моего отца жениться на нелюбимой женщине? — с возмущением спросила Изольда и сама же ответила: — Нет, нет и нет. А ведь он выбрал мою мать, причем выбор был довольно необычным, не так ли, Осборн?
Начальник замковой стражи усмехнулся:
— Необычным он был только на первый взгляд. Но всем, кто видел их, когда они познакомились, становилось очевидно: их свела судьба, настолько они подходили друг другу.
Изольда горько вздохнула:
— Но ведь именно этого я и хочу, Осборн. Найти достойного человека, которому суждено стать моим мужем. Неужели и ты меня не понимаешь?
Осборн внимательно взглянул на девушку:
— В таком случае вам надо было ехать в Лондон. Там на коронацию соберется очень много знатных особ. А здесь, на севере, в глубине Уэльса, вряд ли встретится кто-нибудь, кто пришелся бы вам по сердцу.
— Но ведь там будет Мортимер! У меня только одна надежда: отца Мортимера оскорбит мое отсутствие и он расторгнет помолвку. Или маме все-таки удастся уговорить моего папашу.
Осборн усмехнулся:
— Не сомневаюсь, Джослин победит. Немного терпения, госпожа, и вы в конце концов найдете мужчину своей мечты.
— Да уж, — с сомнением хмыкнула Изольда, тем не менее слова Осборна утешили ее.
Она взглянула вдаль и увидела, что кавалькада уже выехала за городские ворота и поравнялась с доменом, древним захоронением, мимо которого пролегала столь же старая дорога.
— Целый месяц, — вздохнула она. — Надолго же мы расстались.
— Времени более чем достаточно для того, чтобы перевернуть здесь все вверх дном и тем самым «порадовать» отца своими нововведениями.
Лукавая улыбка скользнула по губам Изольды. Осборн всегда умел поднять ей настроение.
— Да, месяц — большой срок. Думаю, за это время мне удастся воплотить наделе все, что я задумала.
Возле домена Рэнд задержался. На старой каменной плите сидел менестрель Ньюлин. Вид у него был почти такой же древний, как у самого захоронения. Его согбенную, тщедушную фигуру окутывал широкий и длинный зеленый плащ, над которым торчала седая голова. Ньюлин выглядел совсем развалиной, его считали стариком еще двадцать лет тому назад, когда Рэнд впервые появился в этих краях. О том, сколько ему было сейчас, даже страшно было подумать.
— Доброго пути, — кивнул всадникам Ньюлин.
— Спасибо, — отозвался Рэнд. — Каждый из нас, независимо оттого, англичанин он или валлиец, надеется, что юный Генрих будет для страны лучшим королем, чем Стефан.
Старый бард пожал плечами:
— Подобно любым правителям, он вряд ли придется по нраву всем своим подданным.
— А нам? — спросила Джослин.
— Желания Генриха во многом совпадают с предпочтениями вашего мужа. Счастье и благополучие страны частенько зависят от сильной власти.
— Но разве не об этом мечтаем все мы?
— Да, конечно. Однако люди думают по-разному.
Рэнд так стиснул кулаки, что от напряжения побелели костяшки пальцев.
— По-разному? Не хочешь ли ты сказать, что с воцарением Генриха здесь, в наших краях, снова вспыхнет междоусобная вражда?
Бард опять пожал плечами:
— Все возможно. Но надо надеяться, что благодаря особым обстоятельствам мир и счастье, царящие на этих землях уже столько лет, продлятся и дальше.
— Какие особые обстоятельства? Что ты имеешь в виду?
— Времена меняются. — Ладонь Джослин легла поверх руки мужа. — Кто знает, что нас ждет в будущем, когда Гэвин станет господином Роузклиффа.
— Если только станет, — еле слышно обронил Ньюлин.
Рэнд и Джослин замерли от неожиданности.
— Неужели Гэвину угрожает опасность? С ним все в порядке? — замирающим от страха голосом спросила Джослин.
Бард улыбнулся:
— Не беспокойся, дитя. Будущее Гэвина в его собственных руках. Что же касается остальных ваших детей, то их судьбы не совпадают с теми планами, которые вы для них строите.
— Ты имеешь в виду Изольду и того жениха, которого выбрал для нее отец? Иначе, как глупостью, это не назовешь.
Она искоса посмотрела на насупившегося Рэнда.
Ньюлин бросил рассеянный взгляд на замок Роузклифф, возвышавшийся на холме. Утреннее солнце позолотило его неприступные грозные стены.
— Изольда сама распорядится собственной судьбой. Вы правильно воспитали своих детей. Теперь они сами будут строить свое будущее.
Ньюлин погрузился в размышления. Его тщедушная фигурка еще сильнее сжалась, еще глубже ушла внутрь плаща, как будто разговор отнял у него последние силы.
Рэнд понял, что Ньюлин больше не проронит ни слова, дернул за поводья, и конь затрусил прочь от домена.
— Он дал хороший совет, не правда ли? — спросила чуть погодя Джослин, скакавшая рядом с мужем.
— Возможно, — после короткого молчания отозвался Рэнд.
— Может быть, теперь ты не так упорно будешь настаивать на браке дочери с Хэльярдом? Послушай, а не послать ли нам всадника назад в замок за Изольдой? Так досадно, что она не едет вместе с нами в Лондон!
— Ты слишком торопишься, — проворчал Рэнд.
— В самом деле? — шутливо спросила жена.
— Она останется в замке — это дело решенное. Пусть посидит в одиночестве, может, поумнеет и станет покладистее.
— Ладно. Я не против. Но ведь тогда не состоится ее помолвка с юным Хэльярдом.
Рэнд поерзал в седле, ему не хотелось признаваться в своей ошибке.
— Возможно, я пересмотрю свое решение, но все равно ей надо выходить замуж.
Он был тут же вознагражден: Джослин ласково взглянула на него.
— Ты просто чудо, — сказала она. — Как хочется, чтобы Изольда нашла себе такого же идеального мужа!
— Зачем так преувеличивать! — фыркнул Рэнд.
— Прошлой ночью ты был, как всегда, в ударе, — прошептала она.
Их взгляды встретились, и Рэнда охватило страстное желание. Двадцать лет как супруги были вместе. Двадцать лет они воспитывали детей, отстраивали замок, своими руками созидали семейное счастье. Да, прошло уже столько лет, но Рэнд любил жену с прежней юношеской пылкостью.
