Мама была сейчас так же больна, как тогда, когда он в первый раз проведал ее в больнице. А может, и хуже. Тогда у нее во всяком случае были силы, чтобы приказать ему возвращаться домой. А сейчас она не могла даже говорить — все силы у нее уходили на то, чтобы дышать. Он взял ее за руку и почувствовал, какая у мамы сухая и горячая кожа — у нее была очень высокая температура. А мамины глаза смотрели на него без всякого выражения.
— Это ведь не чума, правда? Не чума? — с тревогой спросил он врача.
— Нет, воспаление легких. У вас наверху это, кажется, называется «пневмония», — ответил врач.
— А можно ей отправиться домой? Ну, если станет лучше?
— Если станет лучше, — можно. Но сейчас ее состояние… — покачал головой врач.
Грегор погладил маму по щеке:
— Не беспокойся, мамочка. Все будет хорошо. Все будет хорошо.
Но он не был уверен, что она его услышала.
Выйдя из комнаты, врач отвел Грегора в сторону и заговорил шепотом — сначала Грегор подумал, что тот не хочет беспокоить маму, но вскоре понял, что врач опасается, что их могут услышать:
— Воин, если бы это была моя мать, — несмотря ни на какую болезнь я бы немедленно отправил ее в Наземье. В ваших больницах эту болезнь лечат не хуже, чем у нас. А здесь — война, Воин, и на дворец в любой момент могут напасть. Ее надо хотя бы переправить на Источник!
— Но вы же сами сказали, что ей нельзя… — растерялся Грегор.
— Я должен был так сказать. И это правда. Но правда для мирного времени, — ответил врач. — А сейчас… ты должен взвесить все и понять, насколько ей опасно остаться здесь во время войны. — Он нервно оглянулся по сторонам и добавил: — И пусть этот разговор останется между нами, — с этими словами, не дожидаясь ответа, врач развернулся и быстро пошел прочь.
Грегор почти не колебался, когда решал, чем заняться прежде всего: лететь в Огненную землю или переправить маму в безопасное место. Конечно, сначала мама. Его друзья в Огненной земле хоть и находились в опасности, но все же были вместе и могли рассчитывать друг на друга. А маме не на кого было рассчитывать, кроме него.
Грегор покинул больницу, не спрашивая разрешения, и отправился прямиком в комнату за Высоким залом. Там он нашел Викуса и обратился к нему с вопросом:
— Когда вы собираетесь отправить новую весточку моему отцу?
— Я как раз занимаюсь этим, — улыбнулся Викус. — Ты хочешь добавить что-то от себя, Грегор?
— Да, хочу. Свою маму.
Викус устало потер глаза:
— Я пытался, Грегор. Уже трижды. Но Совет не дает на это разрешение.
Грегор понимал, что без этого разрешения Викус не может ничего сделать, но все же подавил в себе жалость к старику и продолжил настаивать на своем:
— Она не может здесь оставаться во время войны. Что если крысы нападут на дворец? Если нельзя наверх, значит, вы должны увезти ее отсюда. Куда угодно, но подальше!
Грегор надеялся, что эти его слова не станут основанием для преследования маминого врача.
— И этот аргумент я приводил, — сказал Викус. — Но Совет его не принял. Они отказываются отпускать ее. Моя жена… она убедила их, что здоровье твоей матери не позволяет ей двигаться с места.
И тогда до Грегора дошло.
— Но это ведь не из-за ее здоровья! Оно вообще ни при чем! Это из-за меня! Чтобы я никуда не делся, — удрученно произнес он.
Соловет держит его маму как заложницу — она прекрасно знает, что Грегор не оставит маму и не сбежит.
Молчание Викуса подтвердило его правоту.
— Вы скажете Совету… скажете им, что в их интересах сохранить ей жизнь! Потому что если она умрет… если она умрет, — у вас не будет больше Воина! — крикнул он.
— Ты уверен, что хочешь, чтобы я им это передал? — вкрадчиво спросил Викус.
— А почему бы и нет? — запальчиво ответил Грегор.
— Потому что это не даст тебе ровным счетом ничего и только свяжет тебе руки, — тихо ответил Викус. — Лично я предпочитаю держать свои мысли при себе — в целях собственной безопасности.
Викус был прав.
Врачи в больнице делали все возможное, чтобы помочь маме. А шантаж только усилит недоверие Совета к Грегору — в то время как он, наоборот, пытается усыпить их бдительность.
Грегор вернулся в больницу, терзаемый страхом за маму. Сможет ли он увезти ее сам?
Нет, она слишком слаба, понадобится целая команда докторов. И потом — когда он окажется дома, наверху, ее нужно будет доставить в больницу — а там начнутся расспросы. Грегор не был уверен, что миссис Кормаци или его отец смогут правильно себя вести и придумать правдоподобное объяснение ее состоянию. Так что еще неизвестно, что опаснее: оставить ее здесь на время боевых действий — или отправить в Наземье.
Впрочем, у него все равно не было выбора — из-за Соловет. Она никогда не позволит маме уйти отсюда, пока ей нужен Грегор.
Он вдруг услышал голос из прошлого: «Я думаю, моей матери нетрудно подцепить тебя на свой крючок». Хэмнет. Это были его слова — он произнес их во время первой встречи в джунглях, еще до того как стал проводником.
Хэмнет, великолепный воин, покинул Регалию, потому что больше не мог убивать и при этом знал, что его мать, Соловет, найдет способ заставить его делать это снова и снова. Кто лучше Хэмнета мог знать Соловет? И он был прав: Грегор теперь у нее на крючке, беспомощный и обреченный.
Но это только усилило его решимость противостоять ей. Он вернулся в свою палату и увидел, что принесли новую порцию еды, и поел, изо всех сил делая вид, что всем доволен. Правда, ел он не без удовольствия — ведь скоро ему предстоит снова питаться невесть чем.
Потом он пошел искать Ареса. Теперь, когда он повидался с мамой, это не могло вызвать никаких подозрений.
Арес как раз заканчивал свою трапезу, когда Грегор вошел в палату, — медсестра убирала со стола тарелки.
— Как ты? — спросил Грегор.
— Как с похмелья, но в целом — в порядке, — ответил Арес. Его голос, обычно мурлыкающий, сейчас звучал хрипло: видимо, связки еще не совсем очистились от вулканического пепла.
— А что ты думаешь насчет партийки в шахматы? — подмигнул Грегор.
Это было сказано исключительно для медсестры: Арес и Грегор никогда в жизни не играли в шахматы, даже речь у них об этом не заходила, но Грегор видел, что многие люди и летучие мыши в больнице играют в шахматы, и ему казалось, что персонал это очень одобряет.
— Вопрос только в том, умеешь ли ты играть, — хмыкнул Арес.
— Ой-ой, напугал! Говоришь как неудачник! — скорчил гримаску Грегор.
Сестра тут же вмешалась:
— Я посмотрю, нет ли у нас свободной доски.
Она собрала тарелки и вышла из палаты.
