Знакомство с обитателями тропиков иного мира едва неначалось со смертоубийства. Приходится лишь удивляться, как Сварог не уложилаборигена короткой, но действенной серией ударов, когда тот бесшумно подобралсясо спины.
А было это так.
Взыграло любопытство. Немного постояв с разведенными рукамии продолжения обстрела не дождавшись, он плавно, не делая резких движений,осторожнейшим образом вытащил прилетевший из папоротника невесть откуда шип,дабы рассмотреть повнимательнее… и тут серая тень скользнула из-за спины. Иведь нельзя сказать, что Сварог успел подумать: «Ага, вот, значит, как! Значит,хозяин шипа пожаловал! Но нападать нельзя, нельзя, опасно, ибо дикаря навернякастрахуют притаившиеся за деревьями соплеменники…» Куда там думать, когда все затебя в это мгновения решают рефлексы – да, в тот решающий миг он рефлекторнодернулся, собираясь атаковать, но хорошо, все-таки сработали тормоза, за чтоим, тормозам, следует сказать отдельное спасибо.
Росточку в крашенном шаровой краской дикаре было от силыметр шестьдесят, но главное, что поражало в его облике, – это неимовернаяхудоба при наличии шарообразного рахитичного брюха, тугого, как футбольный мяч.Невольно приходили на ум концлагерь и грустное слово «дистрофия». Казалось, дотроньсядо него – развалится. Однако, как выяснилось впоследствии, эти дикари хрупкиетолько с виду, а развалить их весьма даже нелегко. Замучаешься разваливать.
Из одежды на нем было… Да ничего на нем не было! Если,конечно, не считать за одежду высушенный полый стебель некоего растения, однимконцом надетый на мужское достоинство, а другим концом, сужающимся изавивающимся, как гороховый ус, привязанный к набедренной веревке. Вот и всяодежда. Зато по центру серого лба чем-то белым был нарисован глаз. Сварог вродебы видел подобные трехглазые рожи в какой-то книжонке, но сейчас вспомнить немог. Да и не очень-то пытался.
Вот что сразу бросилось в глаза: ступни очень широкие, почтигротескные. А большие пальцы ног (это Сварог уже потом разглядел) сильно отогнутыв сторону, почти противопоставлены, как у обезьяны.
Первое, что сделал дикарь, – это деловито забрал шип изрук замершего столбом Сварога и прикрепил куда-то сбоку, к трубке (висела унего на шее такая трубка, длиной около полуметра, из которой он, как пить дать,и выплевывал свои ядовитые шипы). Еще из оружия имелось у дикаря короткое копьес деревянным наконечником.
Потом обитатель тропического мира, никаких действий более несовершая, принялся разглядывать незваного гостя. И ничего нельзя было прочитатьпо его лицу. Рад он встрече с цивилизованным человеком, не рад, прикидывает ли,какие из шкуры бледнолицего пришельца получатся барабаны, или думает совсем одругом…
Ну хоть не плюется из своей пукалки, и то хорошо.
И тут возникает вопрос, милорды: специально ли аборигенпромахнулся, или это магия отклонила шип в сторону? И Сварог почему-то несомневался, что выстрел из духовой трубки был исключительно предупредительным,что папуас вовсе не промахнулся, что захоти он, и лежать бы человеку, не обладающемуспособностями ларов, на травке, с ядовитым шипом в шее. В общем, для пущегооптимизма будем считать, что убивать пришельца пока никто не собирается.
Сварог, в свою очередь, аккуратненько просканировалаборигена. И никакого колдовства не обнаружил. Ни светлого, ни темного. Идетектор опасности звякает едва слышно, дескать, опасно, конечно (что ж ты,хозяин, хочешь, джунгли кругом), но – не смертельно… А пауза тем временемзатягивалась. Как оно обычно и бывает в подобных случаях, в голову полезла всякаячепуха – совершенно некстати припомнился эпизод из недурственного фильма, гдегосподин Паратов рассказывает: «С каким-то купчиком они напились всовершеннейшее свинство, разделись догола, вывалялись в перьях и давайпредставлять диких».
Ну что, хватит в молчанку играть. Кто-то же должен первымсделать ход навстречу дружбе и взаимопониманию между мирами. И Сварог запустилпробный шар.
– Друг, – внятно сказал он по-английски, благо вэтих пределах язык знал. – Не хочу вреда.
Вышло, признаться, ловко – понимай, как хочешь: то ли я другтуземцу, то ли туземец – мне, то ли Сварог не хочет пострадать, то ли сам несобирается лезть в драку.
Но не помогло. Туземец реплику игнорировал, просто стоял иелозил, гад нерусский, взглядом по Сварогу, с тем же отсутствием видимогоинтереса, с каким экскурсанты в музее переходят от картине к картине.
Сварог повторил фразу по-французски. С тем же результатом.
Тупик. Ни на кингване, ни на багидни, ни на рунди –диалектах, на которых изъясняются аборигены Центральной Африки, – Сварог,понятное дело, не говорил. Да и кто сказал, что обитатели этого мира общаютсяна языках далекой Земли? Ну? И что теперь делать прикажете? Стучать себякулаком в грудь, повторяя: «Сварог! Сварог!», – а потом, протянув длань всторону дитя джунглей, корчить вопросительные гримасы? Или показать фокус согнем из пальца: вдруг папуасы (этот плюс те, что наверняка прячутся по кустам)признают в нем местное божество?..
Ситуацию разрешил сам дикарь.
– Намбьени от раматан, – вдруг отчетливо сказалон.
По крайней мере так услышал Сварог. (И вот что, кстати,странно, судари мои разлюбезные: и на Таларе, и на Димерее с Короной онпрекрасно общался на местных языках – а здесь отчего-то вышла осечка… Отчего,интересно знать?..)
Тем временем дикарь резко повернулся лицом к джунглям,приложил ладонь ко рту и издал отвратительный горловой звук, явно послужившийсигналом, потому что из зарослей на поляну стали выбираться его соплеменники, итаковых набралось аж шестеро. Ан нет, не все были соплеменниками – только четверо.На первый взгляд эта четверка показалась Сварогу точной копией дикаря номеродин, и только позже, вглядевшись, он стал их различать: этот лопоух, у второгоне хватает двух пальцев на левой руке, третий с бельмом на глазу… А вот ещедвое отличались от прочих кардинально – во-первых, были выше, глиной отнюдь неразрисованные (а именно что черные, как гуталин), без оружия, без уродскихживотов, без идиотского глаза на лбу, зато с проблеском интеллекта во взгляде ив более приличной одежке… если приличной одежкой можно назвать тростниковыенабедренные повязки да костяные ожерелья. А во-вторых, руки обоих были плотно,в десяток витков, по самые сведенные за спиной локти, связаны обрывкомкоричневой волосатой лианы. Пленники, что ли? Такие же, каковым потенциальноявляется Сварог?.. Один совсем старенький, с дряблой кожей, астматично дышащий,другой помоложе.
И повели аборигены себя странно… но, опять же, с точкизрения человека цивилизованного. Не проявили никакого интереса к гостю ссовершенно другим цветом кожи (даже связанные, оставались равнодушны: молодойглядел куда-то в кроны дерев, а старенький как упер взор в траву, так головы ине поднимал), ни к странной его одежке – коя выглядела бы странной даже длятого самого цивилизованного человека: камзол, бриджи и сапоги тонкой кожи, чтони говори, мало уместны посреди непролазных джунглей. Аборигены, за исключениемсвязанных, окружили свалившегося с неба Сварога и выжидательно уставились насвоего предводителя, на того, кто криком вызвал их из леса. Тот же принялсячто-то говорить, показывая то на себя, то на Сварога, то на переплетение ветвейнад головой. Ага, это понятно: белый человек, дескать, пришел к нам с неба…Наверное, так – Сварог по-прежнему не понимал ни слова.
