— Вот и классно, тогда мы выставим их в музее, и они наконец на что-то сгодятся, — выпалила Лисси и освободилась от Тинкиной руки. — Да не бойся, трусиха ты этакая!
Прежде чем Тинка успела ей возразить, Лисси влетела в маленькую комнатку недалеко от входа. Там на полу лежали груды разнообразных книг и книжечек — от пожелтевшего и помятого ежедневника до фолиантов в кожаных переплетах, тисненных золотом. Школьный рюкзак Лисси с размаху полетел в угол, а сама она шлепнулась на пол между книгами.
— Та-а-ак, что у нас здесь? — протянула Лисси с любопытством, схватила первую попавшуюся книжку и начала листать блестящие желто-серые страницы, которые вместо шуршания странно потрескивали.
Тинка, в нерешительности остановившись в дверном проеме, наблюдала за сестрой. Та почувствовала на себе ее взгляд и подняла глаза.
— Ты что, милочка, вросла в землю?
Ах, мне необходимо к чему-то прислониться, чтобы подпереть стену! — На любой глупый вопрос Тинка всегда давала еще более глупый ответ.
Хватит подпирать стены, лучше помоги, — раскомандовалась Лисси. — Здесь должно быть что-то вроде «Как превратиться в колдунью за три часа» или «Колдовство для начинающих». А может, «Колдовство? Это очень просто».
Из прихожей донеслось душераздирающее мяуканье Казимира. Кот орал дурным голосом, как будто ему отдавили хвост.
Что это с ним? — всполошилась Тинка.
Проголодался, что же еще! — буркнула Лисси, ожесточенно роясь в книжных завалах.
Тинка переступила с ноги на ногу:
— Покорми же его, эксперт по кошкам! Правда, госпожа Шикетанц строго-настрого наказывала не давать ему больше чем полчашки разбавленного молока ежедневно, чтобы не разжирел.
Лисси вскочила и подбежала к узкой дверце рядом с лестницей, которая вела в продолговатое сводчатое помещение — старомодную кухню. В ней имелся открытый очаг с подвешенным котелком и многочисленные полки с расставленными на них банками и склянками. Из «холодильного» отверстия в стене клубился ледяной туман.
Голодный Казимир был тут как тут и яростно царапал стену, оставляя на ней тонкие следы когтей.
— Да-да, знаю, здесь твое молоко, — проворчала Лисси, запустила руку в холодный белый туман и извлекла молочную бутылку. Хотя девочки и не запасали молока, бутылка оказалась полной до краев.
Подоспевшая Тинка протянула Лисси кошачью коричневую миску, на которой блестящими камушками было выложено имя КАЗИМИР.
Лисси подняла и опустила рычаг маленького насоса в стене, служившего водопроводным краном, разбавила молоко и поставила миску на пол.
Раздалось жадное чавканье, и невидимый язычок Казимира со скоростью иголки для швейной машины начал опускаться в молоко. Через минуту миска опустела.
С довольным урчанием кот убрался восвояси, предварительно громко отрыгнув совсем рядом с Тинкой. Та испуганно взвизгнула.
— Пошли на раскопки, подруга. Нам нужно найти книгу, — напомнила Лисси, но Тинка медлила.
В прихожей раздался звук, будто там приземлился голодный коршун, требовавший пищи. Девочки одновременно протиснулись через узкую кухонную дверь и остолбенели.
Экзамен на пригодность
Резкий крик повторился снова. Кричал резной деревянный коршун, примостившийся на суку, прибитом над входной дверью толстенным гвоздем.
Тинка сморщилась от напряжения, пытаясь понять, что это означает.
У нас будут гости! — догадалась девочка.
Он же деревянный! Как же он может кричать? — удивилась Лисси.
А как ты только что поила молоком невидимого кота? — Тинка покачала головой, подивившись неслыханной глупости сестры.
Лисси пришла в ярость:
— Можно подумать, у тебя появилась дополнительная порция мозгов! Белянка!
«Белянка» было самым худшим после «толстушки» оскорблением, способным задеть Тинку. И Лисси это прекрасно знала.
Голова деревянного коршуна наклонилась вперед, и он укоризненно посмотрел на девочек:
— Немедленно ступайте к садовым воротам, вы, глупые гусыни!
У Тинки и Лисси перехватило дыхание — то ли из-за говорящей птицы, то ли из-за глупых гусынь.
Тинка опомнилась первой и выбежала из дома. У садовых ворот росли высокие кусты. Она спряталась за ними и раздвинула ветки, пытаясь разглядеть незваного гостя. Звонка на воротах не было, так с чего же коршун поднял крик?
На улице, беспокойно переступая с ноги на ногу, стоял низенький человечек в тесном черном мотоциклетном костюме. Его голый череп напоминал пасхальное яйцо, а из ушей росли густые волосы. Под носом незнакомца топорщились усы, лихо закрученные влево и вправо.
— Проверка ключа Фолфония! — нетерпеливо выкрикнул он, барабаня по шлему, который держал под мышкой.
Подоспевшая Лисси спряталась за Тинкину спину и никак не могла сообразить, что им теперь делать.
Что это за игра в прятки? Будьте любезны выйти! Сколько мне еще ждать? — сердито буркнул незнакомец.
Иди. — Лисси подтолкнула Тинку вперед.
Почему я? Иди лучше ты! — Тинка сделала приглашающий жест.
Трусиха, — прошипела Лисси, подтянула брюки и вышла из укрытия.
Человечек смерил ее удивленным взглядом:
— Смотри-ка ты, наша дорогая Эмма выбрала юную преемницу!
Словно полицейский чиновник, он достал из кармана куртки желтый латунный жетон с выпуклым изображением ярко-красного рта и предъявил его Лисси.
— Сим подтверждается, что Август Янорес является контролером Клуба колдуний и имеет право на проверку ключа Фолфония, — сказал рот и исчез, а вместо него на бляхе появилось изображение лысой головы контролера.
Голова широко улыбнулась, словно фотографируясь на паспорт, и пропала. Ее место снова занял рот. Он ухмыльнулся, и Лисси услышала что-то вроде слов, «Презабавная фотография».
Август Янорес убрал жетон в карман, откуда до Лисси донеслось с трудом сдерживаемое хихиканье.
Девочка, у меня сегодня куча дел, открой, пожалуйста, ворота, — попросил контролер, стараясь сохранять терпение.
Открывайтесь, — сказала Лисси.
Пожалуйста! — прошипела из кустов Тинка.
Что? — Лисси озадаченно обернулась.
Ты забыла добавить «пожалуйста»!
Да-да, пожалуйста!
Садовые ворота немедленно распахнулись, и человечек, тяжело ступая, вошел в сад, остановился перед Лисси и протянул ей свою огромную руку. Не без колебаний Лисси подала незнакомцу ладошку, и он принялся трясти ее так яростно, точно хотел вырвать. Затем он схватил Тинкину руку, вытащил ее из укрытия и поздоровался с ней не менее ожесточенно.
