— А почему я об этом ничего не знаю? — озадаченно спросил Стоун.
— Тебя еще тогда на свете не было, — ответил Берч. — Да и никого из нас тоже. Я что-то слышал об этом деле. Это случилось очень давно. Он был мэром в пятидесятые годы. Всего один срок, но люди его любили. Потом он ушел из политики, чтобы больше времени посвящать семье.
— Его застрелили у входа в их фамильный особняк, — вмешалась Кики Кортелис. — Шедоуз был построен его отцом еще в двадцатые годы, во времена «сухого закона». Печально известный капитан Клиф Нолан был поставщиком спиртного. Ночью двадцать пятого августа 1961 года убийца подстерегал Пирса Нолана в засаде, когда тот возвращался домой с собрания Гражданской ассоциации.
Кики Кортелис говорила без запинки, словно отвечала хорошо выученный урок.
— Откуда вы знаете все эти подробности? — спросил Стоун, скрестив руки на груди.
— Я родилась в Майами. Моя семья живет здесь с незапамятных времен. Эту историю я слышала еще в детстве. Моя диссертация была посвящена истории Майами, и, кроме того, я являюсь членом Общества сохранения исторических памятников. Имение Шедоуз, которое занимает три акра прибрежной полосы, почему-то не включили в список исторических памятников, что помогло бы его сохранить. Оно осталось за семьей Нолана, но сразу же после убийства они оттуда уехали. Недавно наследники, живущие в других штатах, продали имение застройщику. Новый владелец заявил, что дом находится в аварийном состоянии, и, несмотря на все наши протесты, городские власти дали ему разрешение на снос. Мы делали все, чтобы спасти его, но в конце этой недели его собираются снести. — Она умоляюще посмотрела на детективов. — Только вы можете остановить их.
— Я вам вполне сочувствую, — начал Берч. — Мне тоже не нравится, что застройщики творят с нашим городом. Но мы занимаемся нераскрытыми преступлениями, а не древней историей.
— Но в этой статье вы говорите иначе… — запротестовала она, снова раскрывая свою папку. — Вот, посмотрите.
Она указала на параграф, обведенный желтым фломастером, и громко прочла:
— «Сержант Крейг Берч утверждает, что у предумышленных убийств нет срока давности. Нет таких убийств, по которым нельзя продолжить расследование». Разве это не ваши слова, сержант?
— Да, мадам, но…
— А почему вы думаете, что это убийство можно раскрыть сейчас? — спросил Назарио.
— Вот здесь написано, что появились новые высокотехнологичные методы расследования, о которых в те времена можно было только мечтать, и их вполне можно применять для давних нераскрытых дел.
— Не верьте всему, что пишут в газетах, — подал голос Корсо.
Чуть помолчав, Кики Кортелис спросила:
— А можно мне поговорить с вашим лейтенантом?
— Она вряд ли скажет вам что-нибудь другое.
— Надо отдать должное вашему уму и изобретательности, но не стоит использовать нас в этой тяжбе. На нас и так висит куча дел, которые реально могут быть раскрыты, — проговорил Стоун.
— Мы просим только приостановить снос, причем совсем ненадолго. Мы уже обратились в Фонд исторического наследия, чтобы получить судебный запрет на снос, но это долгая процедура, а у нас времени в обрез. Мы можем навсегда потерять это здание.
— Извините, но у нас сейчас совещание, — сказал Берч, посмотрев на часы. — Жаль, что не можем вам помочь. Желаю удачи.
— Я все-таки хотела бы поговорить с лейтенантом Райли, — заявила дама, не делая никаких попыток уйти.
— Кто-то произнес мое имя?
Берч вздохнул. Еще одно неудачное совпадение.
Кики Кортелис внимательно посмотрела в лицо лейтенанту, и в глазах у нее вспыхнул огонек.
— Вы ведь из семьи аллапатских Райли? Я сразу догадалась.
Райли в замешательстве взглянула на Берча.
— Да, в какой-то степени. Моя…
— Бабушка, — закончила за нее Кортелис. — Ну, конечно. Наши семьи были очень близки.
— Простите?
— Ее ведь звали Маргарита?
Райли пораженно замолчала.
— Вот здесь у меня кое-что есть, — сказала Кортелис, роясь в своей сумке.
«Что еще она выудит из этой чертовой сумки?» — подумал Берч.
Кортелис извлекла старую коричневую фотографию размером восемь на десять, на которой несколько дам в больших шляпах сидели за круглым деревянным столом в тени огромного баньяна.
— Городской садовый клуб, 1934 год, — объявила она, протягивая фотографию Райли.
Та, слегка нахмурив брови, стала рассматривать ее.
— Да это же бабуля! — изумилась она. — Никогда раньше не видела этой фотографии. Откуда она у вас?
— Видите эту женщину справа от нее? — спросила Кортелис. — Это Лили Пиндер, моя бабушка. Они были близкими подругами.
«Вот черт!» — подумал Берч.
— Меня зовут Кики Кортелис. Я бы вас узнала из сотни. Этот характерный подбородок Райли и глаза вашей бабушки.
Райли с нежностью посмотрела на фото.
— Она была крепкий орешек. В восемнадцать лет приехала сюда из маленького городишки в Джорджии. Она была там школьной учительницей, но ее пригласили работать в Майами, предложив в два раза больше, чем она получала дома. Она села в поезд на следующий день после урагана 1926 года.
По дороге поезд все время останавливался — рельсы были завалены деревьями, мусором и дохлыми коровами. Когда она сошла с поезда в Майами, воды здесь было по колено, и ей вброд пришлось добираться до пансиона. Увидев ее, хозяин сказал: «Берите щетку — будем убираться». Она помогла им выгрести из дома всю воду, а на следующий день уже приступила к занятиям.
Ее класс находился на улице, под пальмовым навесом. Она приставила доску к дереву и стала учить три дюжины детей читать и писать.
С дедушкой они познакомились на танцах. Он сделал ей предложение, и они сразу же отправились в конгрегационалистскую церковь в Майами-Бич.
Кики Кортелис кивнула:
— Это первая церковь в городе. Ее построили в 1920 году в старом миссионерском стиле на участке, пожертвованном Карлом Фишером. Сейчас ее отреставрировали, и она украшает Линкольн-роуд.
— Именно туда, — подтвердила Райли. — Бабушка рассказывала, как они пришли домой к преподобному Элии Кингу, и он той же ночью обвенчал их в маленьком приделе. Они прожили вместе пятьдесят пять лет. Марго стала директором начальной школы, а потом членом школьного совета. До самой смерти оставалась бодрой и энергичной. Вы были с ней знакомы?
— Конечно. Она преподавала у нас в воскресной школе. Я помню, как она горевала, когда вашего дядю убили во Вьетнаме.
— Вы не выпьете со мной чашечку кофе, мисс Кортелис?
— Конечно, Кэтрин. Зовите меня просто Кики.
