У меня задёргалась щека. Мама ласково провела по ней большим пальцем и нежно поцеловала меня в макушку.
— Если бы я только знала, сынок. Если бы знала…
6. На следующий день
Таймер включил радио ровно в одиннадцать минут восьмого. В эфире шёл «Утренний зоопарк». Ведущие, Фрэнки и Отчаянный Пацан, обсуждали бананофобию — острую боязнь бананов.
Я осторожно дотронулся до глаза. Опухоль немного спала, но болело по-прежнему сильно. На душе тоже было погано. Я боялся, что вчерашним поступком предал маму и теперь нам придётся переезжать. Снова. При мысли о переезде сердце тревожно заныло. Бедная мама! Каково ей начинать всё заново?!
В ванной я долго рассматривал своё отражение в зеркале. Ну просто воплощенное раскаяние! Сойдёт. Умытый и собранный, я бочком протиснулся на кухню. Мама стояла у холодильника, одетая в фирменную оранжевую курточку продуктового магазина «Смит фуд март». Она работала там кассиром. На столе дымились свежеприготовленные вафли, политые клубничным вареньем и взбитыми сливками. Я обрадовался не столько вафлям, которые, впрочем, обожал, сколько тому, что мама не сердится.
— Как глаз? — поинтересовалась она.
— Нормально.
— Дай-ка посмотрю… Да уж, таким фонарём хоть улицу освещай. Кстати, на завтрак вафли. — Мама сняла со сковородки очередной хрустящий кругляшок.
— Отлично. Спасибо. — Я уселся на стул.
— Тебе апельсиновый сок или молоко?
— А шоколадное молоко можно?
— Конечно. — Она налила молоко, добавила порошкового шоколада из банки и стала размешивать. Послышалось громкое звяканье ложечки о стакан. Наконец мама поставила готовый напиток мне на стол и села рядом.
— Эти хулиганы…
— Джек с компашкой, — уточнил я.
— Стоит звонить их родителям?
— Сомневаюсь, что у Джека есть родители. Типичная жертва аборта.
— А его приятели? — усмехнулась мама.
— Тех вообще нашли на помойке.
— Так стоит звонить родителям жертв аборта с помойки?
— Нет. — Я сунул в рот кусок вафли. — Сделаешь только хуже. И потом, вряд ли они опять полезут.
— А болтать не начнут?
— Кто им поверит?
— Дай-то Бог… Ну и как вафли?
— Очень вкусно, спасибо. — Я взял новый кусок.
— На здоровье. Кроме них, никто не видел, что произошло? — обеспокоенно спросила мама.
— Одна девочка видела.
— Какая девочка?
— Одноклассница. Она кричала им, чтобы отвалили.
Заметив, как омрачилось мамино лицо, у меня скрутило желудок.
— Ладно, проблемы будем решать по мере их поступления. — Она поднялась и поцеловала меня в лоб. — Мне пора. До школы подбросить?
— Не надо, сам доберусь.
В дверь постучали, и мама пошла открывать. На пороге стоял Осьтин.
— Здрасте, миссис Вэй.
— Доброе утро, Осьтин. Ты такой солидный сегодня.
Польщённый, Осьтин втянул живот и расправил плечи. Мою маму он считал «горячей цыпочкой», чем бесил меня до крайности. В свои пятнадцать лет Осьтин думал исключительно о девчонках, но на личном фронте ему катастрофически не везло, что весьма неудивительно. Маленькие толстые ботаники наших ровесниц не привлекают. Уверен, в один прекрасный день Осьтин возглавит мегакрутую компанию, купит «феррари», и тогда отбою от красоток у него не будет. Жаль, пока он об этом не догадывался.
— Спасибо, миссис Вэй! — поблагодарил Осьтин. — Майкл уже собрался?
— Почти. Заходи.
Он шагнул в кухню, сгибаясь под тяжестью рюкзака.
— Здорово! — поприветствовал я друга.
— Чувак, откуда фингал?
— Джек с приятелями отмутузили.
— Штаны тоже сняли?
— Пытались.
— Прелести средней школы, — вздохнула моя мама. — Ни за какие деньги не согласилась бы туда вернуться! — Она взяла ключи и сумочку. — Ладно, парни, удачи в школе. И держитесь подальше от неприятностей.
— Спасибо, миссис Вэй.
— Пока, мам!
В дверях она обернулась.
— Совсем забыла! В магазине сегодня инвентаризация, я задержусь часиков до восьми. Майкл, разогреешь тогда макароны с сыром на ужин?
— Не вопрос.
— Точно не надо подвезти?
Осьтин открыл было рот, но я его опередил:
— Не, мы пешком.
— Ну, до вечера, — попрощалась она и вышла.
— Мама у тебя суперсекси, — протянул Осьтин, усаживаясь за стол.
— Попридержи язык! Она же моя мама!
— Расскажешь подробности? — Он кивнул на подбитый глаз.
— Джек решил, что я настучал на них Дэллстрому, ну и подкараулил меня за школой вместе со своими отморозками.
— И Уэйд в том числе, — практически выплюнул ненавистное имя Осьтин. — Шокернул бы его как следует.
Я стремительно зажал ему рот ладонью.
— Заткнись! Ты вообще не должен об этом знать.
— Извини, мы ведь всё равно одни. — Он покосился на дверь и радостно сообщил: — Кстати, я взял у дяди мультиметр, можем тебя протестировать!
У Осьтина появилась навязчивая идея измерить мощность моих разрядов. Если честно, я тоже был не прочь.
— Класс!
— Серьёзно, чувак, на фига скрывать свою силу? Всё равно что держать гоночную тачку в гараже. Коли есть, надо пользоваться! Стал бы самым крутым в школе, а не мальчиком для битья.
— Расслабься, Джек со своими упырями к нам точно больше не сунутся…
— Ты что, сделал это? — подскочил Осьтин.
— Ага.
— Отпад! Жаль, я пропустил момент правосудия.
— Если бы не пропустил, ходил бы сейчас с фингалом. — Я откусил вафлю. — И не факт, что Уэйд не спустил бы с тебя штаны раньше.
При упоминании о штанах мой друг нахмурился.
— А мама в курсе, чего ты устроил этим отморозкам?
— Ну да.
— Расстроилась?
— Ага, но она у меня мировая, всё понимает. Косяк, если кто-то пронюхает, но и когда тебя лупят приятного мало. Они ведь первые начали, а я закончил.
— Насчёт закончил… Собираешься схомячить все вафли?
— Там ещё полно.
— Зашибись! А моя сварганила на завтрак кашу.
— Какую?
— Жидкую! Не каша, а помои, по вкусу как вата. Такой гадостью наверняка кормили советских заключенных в ГУЛАГе.
