отсюда, видели нескольких мужчин. Судя по вопросам, которые задавали чужаки, их одежде и речи, они могли быть только ловцами рабов. Ходили слухи, что они охотятся на Черного Дэниела.
Эстер размышляла над этой новостью, когда возвращалась домой с церковной службы в телеге, запряженной двумя лошадьми. Сама мысль о том, что Черный Дэниел мог находиться в их округе, привела прихожан в восторг. Многие строили предположения о его местонахождении, в то время как некоторые публично заявили, что не верят в существование Черного Дэниела. Эстер, конечно, была другого мнения. Он действительно существовал, и за все свои двадцать четыре года она еще не встречала более угрюмого и грубого человека.
Подтверждая ее правоту, он набросился на Эстер, как только она вошла в комнату.
— Где ты была?
Эстер только что пришла из церкви и решила не поддаваться раздражению. Она поставила поднос с его ужином на край кровати.
— Я рада, что тебе не хватало моего общества. Я была в церкви. Сегодня воскресенье.
В ответ он издал грубый звук, и Эстер пронзила его взглядом, призывая к дальнейшим комментариям. Он промолчал, хотя она сомневалась, что его молчание как-то связано с тем, что он испугался ее взгляда. Он не произвел на нее впечатления человека, которого легко запугать — будь ты мужчина, женщина, черный или белый.
Он сказал ей:
— Хотелось бы, чтобы меня предупреждали, когда меня собираются оставить одного.
Она знала, что он был прав, поэтому кивнула в знак согласия.
— Люди говорили о тебе сегодня в церкви, — сообщила она, полагая, что он должен знать о происходящих спекуляциях.
— Почему?
— В Детройте есть несколько ловцов рабов, которые интересуются, есть ли в округе
кто-нибудь, кто укрывает беглецов, и знает ли кто-нибудь человека по имени Черный Дэниел.
— И что ответили твои соседи, которые ходят в церковь?
— Нет и еще раз нет, несмотря на награду в пятьсот долларов.
— Так много? Это ужасно много серебра для какого-нибудь Иуды.
— В этом сообществе нет предателей.
— Они должны быть, иначе меня бы здесь не было.
— Что ты имеешь в виду?
— Ловцы, которые устроили мне засаду, хвастались, что в саду Уиттекера есть змея.
Эстер в шоке уставилась на него.
— В саду Уиттекера?! Ты, должно быть, ошибаешься. Эта часть дороги функционирует со времен войны за независимость. Здесь всем можно доверять.
— Это ничего не значит, — отметил он. — Если бы не своевременная помощь уэслиитов, я был бы мертв.
Эстер слышала об уэслиитах. Они были проводниками — сыновьями рабовладельца из Кентукки, и были такими же ярыми противниками рабства, как и самые убежденные аболиционисты. Несмотря на то, что они цитировали Библию, они были непредсказуемы, как пушки, раскатывающиеся по палубе корабля. Было известно, что они продавали своих пассажиров, а затем много раз заново их похищали, прежде чем отправить в путешествие на север. Также было известно, что они оставляли после себя мертвых ловцов рабов. Однажды, когда Эстер спросила, почему Дорога вообще нанимает уэслиитов, ее тетя Кэтрин объяснила, что они рады всем борцам, даже таким сомнительным личностям, как уэслииты.
Выбросив из головы уэслиитов, Эстер все еще с трудом верилось, что Уиттекер укрывал Иуду. Она знала, что на Дороге были люди, которые могли приютить беглеца ночью, а затем взять взятку, чтобы выдать этого же беглеца на рассвете, но только не в Уиттекере!
Она сказала ему:
— Боюсь, местному комитету бдительности понадобится нечто большее, чем слова хвастливого ловца рабов, чтобы отнестись к твоему высказыванию серьезно.
— Я так понимаю, ты мне не веришь.
— Я верю, что тебя, возможно, предали. Травмы, которые ты получил, говорят сами за себя, но это сделал кто-то не из Уиттакера.
— Ты говоришь это, чтобы защитить кого-то, или ты действительно настолько наивна?
После того, как Эстер несколько дней терпела его вспыльчивость и неприветливость, она собрала остатки своего терпения и сказала:
— Я рискую попасть в тюрьму, защищая тебя. Как ты смеешь называть меня наивной? Из-за отсутствия у тебя хороших манер и чувства благодарности я могла бы выдать тебя полиции, просто чтобы ты исчез из моего дома. Приятного аппетита. Я вернусь утром за подносом.
Она развернулась на каблуках и ушла.
Взяв вилку, Черный Дэниел покачал головой, удивленный ее упрямым отказом принять его теорию. Ему было интересно, живет ли она одна. Он не видел никого другого в доме, но это мало что значило. Если ее мужчина был членом Дороги, он мог быть где угодно. Однако он обратил внимание на ее руки. Индиго. Он всего несколько раз видел такие пятна на руках, как у нее. Он готов был поспорить, что она была рабыней на Морских островах Южной Каролины, где, как он знал, было несколько плантаций индиго. Обработка растений для получения красителя навсегда окрашивала ладони и тыльную сторону рук рабов в цвет индиго.
Однако, судя по тому, как она говорила и держалась, она уже какое-то время была свободна; либо это, либо она получила образование на юге, что казалось ему маловероятным из-за глубокого, насыщенного цвета ее кожи. Образованные рабы, как правило, были мулатами, как и он сам.
Тем не менее, она хорошо его кормила: на завтрак у него были мамалыга, яйца и сдобные бисквиты, намазанные маслом. Сейчас на подносе был сочный жареный цыпленок, а к нему — батат в меду, и все это просто таяло у него во рту. Он не пробовал такой вкусной еды со времени своего последнего пребывания в Новом Орлеане, но попытки пережевывать твердую пищу ослабленными зубами очень замедляли процесс. Он заставил себя продолжать есть, зная, что поправится гораздо быстрее, если сможет проглотить все это.
Он покончил с едой и, совершенно обессиленный, откинулся на спинку койки. Он проклинал себя за отсутствие сил. Ему хотелось расспросить Эстер об окрестностях, но все, чего жаждало его тело, — это уснуть. Он сопротивлялся, сколько мог, потом сдался. Через несколько секунд он погрузился в сон.
Местные женщины из Детройтского женского аболиционистского общества собирались каждое третье воскресенье месяца. Собрания обычно проходили поочередно в домах членов совета, и сегодня была очередь Эстер. Общество, основанное десять лет назад тетей Эстер, включало почти до ста пятидесяти членов; несколько женщин были из таких отдаленных мест, как Толедо и Амхерстбург, Онтарио, и посещали ежегодный летний съезд.
Слухи о ловцах рабов в округе привели к тому, что на собрание пришло меньше людей, чем обычно — только девять из двадцати местных женщин отважились прийти, но встреча прошла хорошо. Были заслушаны доклады о предстоящем рождественском базаре, который будет проведен
