Она держала в пронырливых передних лапках черно-белую фотографию довольно-таки привлекательного, по её меркам, парня. Глаза Мелинды были по-прежнему закрыты. На чуть раскрасневшемся от волнения лице блуждало задумчивое выражение. И… Габи абсолютно беззастенчиво бросила принесённую картинку прямо в центр котла.
‒ Он должен быть идеален во всём, ‒ подытожила Ноиламгип и с чувством распахнула глаза. Габи посмотрела на хозяйку со смесью скептицизма и жалости, вполне искусно делая вид, что не покидала аудиторию ни на минуту.
‒ Без меня бы она точно не справилась, ‒ мысленно похвалила себя кошка. ‒ Даже о цвете глаз и длине волос не подумала. А рост? А бицепсы? ‒ но вслух, разумеется, сказала другое: ‒ Что дальше?
‒ Дальше нам придётся ждать двадцать девятое декабря.
Часть 8
Следующие две недели пробежали быстро. «Милагриум» вовсю готовилась к новогоднему балу. Длинные коридоры, холлы, большой обеденный зал, спальни студентов и учебные аудитории украсили бумажными фонариками, венками из остролиста, омелой и разноцветными гирляндами. В углах здания и в саду поставили несколько пушистых елей, на окна налепили снежинки. Где-то настоящие, а где-то из пенопласта. В «Милагриум», как и в любом другом учебном заведении, завхоз немного подворовывал.
Но студенты о последнем не знали. У них имелись свои проблемы. С каждым прожитым днём учиться им становилось всё труднее: сказывались как усталость, так и праздничное возбуждение. Световой день заканчивался молниеносно, а ночи были длинными и тёмными. В двадцатых числах ударил жгучий мороз, который непонятно каким образом перетёк в трёхдневный снегопад, вследствие чего около главного входа и ворот буквально в течение нескольких часов образовались сугробы высотой в добрые семь футов*. Дверь после третьей, особенно снежной ночи наружу удалось открыть только с четвёртой попытки, и следующие шесть часов самые сильные пятикурсники во главе с плечистым садовником расчищали дорогу на улицу.
К концу декабря Мелинде учёба стала даваться так же тяжело, как и большинству её однокурсников. Все её мысли занимало зелье «perfectus», которое двадцать девятого декабря должно было явить миру идеального мужчину. Своим собственным котлом она по понятным причинам теперь не пользовалась и вовсю эксплуатировала имущество академии. Львиной доле преподавателей такой подход к делу, естественно, не нравился, а, после того как Мелинда едва не завалила теоретический зачёт по горгульеведению, почти все профессора пришли к выводу, что ректор Блаунт в отношении её явно ошиблась:
‒ Зря, нет, правда, зря мисс Ноиламгип прислали приглашение. Надо было ещё с годок подождать, а то у девчонки от радости крышу снесло. Она об учёбе и думать забыла. В голове теперь только мальчики да платья с танцами.
Жутко учёные преподаватели и представить не могли, что было голове у мисс Ноиламгип на самом деле. Только к концу срока до неё начало доходить, что она сотворила и насколько ужасны могут быть последствия. Борода Мерлина, ведь она собиралась сотворить живого человека из омелы и падуба. Пусть даже на сутки, но если в эти сутки что-то пойдёт не так? Если идеальный мужчина выйдет из-под контроля и примется разрушать всё на своём пути? А если дух Нового года поможет ему задержаться на Земле на неделю или даже на месяц, как она тогда исправит ситуацию? И вдруг"Virperfectusvenit»‒ это то самое заклинание, которое убило её мать?
Размышляя над всем этим, к концу положенных двух недель Мелинда перестала и спать, и есть, и вообще с кем-либо разговаривать. Ладно, хоть Люси её не трогала. Хихикала себе в сторонку да шепталась с подружками, такими же гадкими, как сама. Видела, что соседка по комнате с каждым днём всё худее и бледнее, и связывала это с отсутствием партнёра, а Мел её не переубеждала и не делилась своими страхами даже с Габи.
Однако день X в положенный срок всё же наступил. Мелинда убрала тщательно вымытые волосы в излюбленные косы, протёрла очки, дабы видеть «мистера совершенство» во всей красе, выгладила форму, которая состояла из белой, хлопковой блузки и синей юбки, а ноги обула в привычные чёрные туфли без каблуков. Сердце её билось громко и быстро: тук-тук-тук. Все внутренности ныли. Голова кружилась. В глубине души она чувствовала: зелье принялось, не зря же они с Габи ежедневно его проверяли. И каждый день варево менялось, становясь всё более густым, тёмным и горячим. Всё получилось, только вот чем этовсёобернётся? Для неё и для других?
‒ Лишь бы не разорвало котёл, ‒ сжимая кулаки, молилась Ноиламгип, приоткрыв крышку и собираясь ещё раз прочесть заклинание. Внутри её черепа тревожно носилась одна-единственная мысль: «И зачем ты, идиотка такая, поддалась на провокацию Люси? Тоже мне лучшая студентка второго курса».
Однако повторить заклинание до конца ей не удалось. Под действием кипения или ещё какого-либо процесса крышка с котла слетела, сначала поднявшись высоко вверх, а затем с тяжелым звуком брякнулась на пол. Из котла показалась голова мужчины, за ней шея, плечи, живот и всё остальное…
_____________________
*Семь футов равны примерно двум метрам и тринадцати сантиметрам.
Часть 9
От ужаса и удивления Мелинда прижала руки к щекам. Габи открыла рот. Руки мужчины были широко распахнуты, он словно звал кого-то для жарких объятий. Густые, каштанового цвета волосы лежали на плечах. Одет он был не то в плащ, не то в длинный пиджак приятного зелёного цвета, из-под которого виднелись небесно-голубой жилет и кружевное жабо белой, вычурной рубашки.
‒ Приветствую тебя, госпожа моя, ‒ улыбнулся он. ‒ Спасибо, что создала меня и позволила прийти в свой мир. Меня зовут Альберт, а тебя?
Ответить что-либо Мелинда не смогла, но его голос показался ей самым потрясающим голосом на свете. Да и вообще Альберт был удивительно хорош собой, чего только стоили ясные голубые глаза и каштановые волосы, а улыбка так вообще ух… Да ещё и взгляд такой по-детски невинный и добрый.
‒ Это Мелинда, а я Габи, ‒ бенгальская кошка Ноиламгип пришла в себя намного быстрее хозяйки и уставилась на Альберта огромными зелёными глазищами. ‒ Я фамильяр, поэтому заруби себе на носу: обидишь Мел, и я тебе всю моську располосую и не погляжу, насколько она симпотная.
‒ Что ж, и тебе здравствуй, чудесное создание, ‒ рассмеялся он бархатным смехом. ‒ Однако я ни в коем разе не планирую причинять какой-либо вред твоей хозяйке. Напротив, я здесь, чтобы скрасить её будни.
‒ А ты часом не дракон?
‒ Нет. А…
‒ И это очень
