тени – все новые районы города похожи один на другой, как близнецы. Автомобиль проскочил через очередной перекресток, по короткому мосту пересек какую-то речку; дома по обе стороны проспекта исчезли: теперь справа чернел необъятный пустырь с заборами строительных площадок, а слева – гигантские корпуса то ли недостроенных, то ли давно заброшенных предприятий.
Сколько они уже едут? Неужели районное отделение полиции может быть так далеко? Сердце заныло от дурного предчувствия. Красный сигнал опасности в голове снова включился и запульсировал.
– А мы скоро приедем? – спросил Платон.
– Да скоро, скоро, – успокоил его Макаров. – Тут уже рядом, правда, Игорь?
Стечкин кивнул. Платон покосился на дверцу слева от себя: кнопка замка была глубоко утоплена в паз. Заблокировано.
Автомобиль сбавил ход и вдруг свернул в узкий, незаметный проезд между двух бетонных заводских корпусов. Под колесами заскрипел мусор и мелкие камни. Непроницаемый мрак сгустился вокруг; свет фар терялся в кромешной тьме впереди, выхватывая то неровные серые стены, то разверстые провалы дверей, то какие-то ржавые эстакады и покосившиеся ворота. Платон обернулся: редкие фонари проспекта остались далеко позади. Страх заметался внутри, как попавший в ловушку зверек.
– Парни, я тут подумал, – Платон надеялся, что голос его дрожит не слишком сильно, – наверное, я и сам справлюсь, не нужно мне в отделение. Давайте я выйду, ну, а три тысячи, конечно, все равно с меня, за беспокойство…
Он задвигался на сидении, но Макаров хлопнул его по бедру тяжелой рукой и сильно прижал.
– Сиди. Все, почти на месте уже.
Автомобиль еще раз свернул влево, въехал в короткий тупик, окруженный с трех сторон высокими стенами, и остановился. В наступившей тишине лихорадочный стук сердца звучал оглушительной гулкой дробью. Мерцание сигнала тревоги в мозгу превратилось в сплошное сияние, заливающее сознание красным, лишая способности мыслить. К горлу подступила паника.
Сержант Макаров открыл дверцу со своей стороны, выбрался из машины, перехватил автомат поудобнее, и, направив его на Платона, сказал:
– Вылезай.
Хлопнула водительская дверь. Стечкин тоже вышел из автомобиля и встал рядом с напарником. Платон сидел, не шелохнувшись.
– Вылезай, я сказал!
Не помня себя, с трудом перебирая конечностями, Платон выбрался из автомобиля. Макаров стоял перед ним, радостно щерясь.
– Ну что, начальник отдела, приехал? Развернулся, руки на багажник, ноги расставить!
Платон повернулся спиной к полицейским, нагнулся, положил ладони на холодное железо и неловко раздвинул ноги.
– Шире!
Сержант с силой пнул его жестким ботинком по лодыжке. Платон ойкнул и раскорячился. Старшина Стечкин молча, быстро, с профессиональной сноровкой принялся обшаривать карманы, выкладывая находки на багажник: мобильный телефон, паспорт, бумажник, смятая пачка сигарет, ключи от дома. При взгляде на них Платон чуть не заплакал: он живо представил себе входную дверь, а за ней – безопасный, спокойный уют, тихую, такую родную квартиру, где сейчас его ждала, не находя себе место от беспокойства, несчастная Марина. Если бы она только знала…
«Господи, помоги, – взмолился Платон, – вытащи меня, я обещаю, что никогда больше не буду так напиваться и никогда…»
– О, пять тысяч, – раздался голос Макарова. – А нам три предлагал. Жмот ты, начальник отдела.
Платон сжался, ожидая удара, но его не последовало. Полицейские быстро проверили паспорт, пустой бумажник, забрали мобильный и почему-то даже ключи. В тишине негромко зазвенело железо.
– Руки за спину!
– Зачем… – начал было Платон, но договорить не успел: жесткие сильные пальцы старшины Стечкина стиснули его кисти, рванули и завели назад. Через мгновение в запястья впились, защёлкнувшись, узкие стальные браслеты. Стечкин схватил Платона за воротник и оттащил его от машины, одновременно вывернув скованные руки вверх до хруста в суставах. Платон заголосил.
– А ну, тихо! – заорал в ответ Макаров. – Тут все равно никто тебя не услышит. Место такое, кричи – не кричи.
Он подошел к автомобилю и открыл крышку багажника.
– Игорь, давай, грузи его сюда!
Стечкин потащил отчаянно перебирающего ногами Платона к распахнутой железной пасти.
– Парни…мужики…подождите…да подождите вы, дайте сказать!
Старшина посадил его на кромку багажника и на шаг отступил. Платон затравленно посмотрел на полицейских: Макаров больше не улыбался, его пухлые губы были искривлены презрительно и брезгливо; узкое, скуластое лицо Стечкина по-прежнему ничего не выражало, только темные глаза поблескивали из-под бровей. Платон посмотрел вверх: полная луна равнодушно скользила в небе, не заглядывая в каменные закоулки заброшенного завода.
«Господи…»
Платон вздохнул поглубже и заговорил:
– У меня в бумажнике банковская карта, на ней тысяч сорок, может больше, давайте вы меня довезете до любого банкомата, я сниму все деньги, и мы расстанемся, я никому ничего не скажу, только отпустите…
Макаров недобро захохотал.
– Да ты хитрец, Платоха! Чтобы нас потом по видеокамерам на банкомате вычислили? Лезь в багажник!
– Нет, я не это имел ввиду, я реально могу заплатить…
Сержант сильно толкнул его в грудь, и Платон повалился назад; ноги его задрались вверх, а затылком он с силой ударился о край борта.
– Коля, не покалечь его! – окрикнул напарника Стечкин.
– Ничего, не помрет. Все равно недолго осталось.
Платон, у которого от удара плыли перед глазами черные звезды, попытался что-то сказать, но Макаров ловко подхватил его ноги, забросил внутрь, с силой нагнул голову, ткнув носом в какую-то вонючую ветошь, и захлопнул крышку.
Наступила тьма.
Через несколько минут полицейский автомобиль вырулил на пустынный проспект, включил проблесковый маяк, крякнул сиреной и помчался сквозь ночь.
2
Шеф-повара ресторана «Маркиз», что на Каменном острове, звали Петров. То есть, звали его, конечно, иначе: у него было имя, и, надо думать, что и отчество тоже имелось, но уже много лет все называли его только по фамилии, да и сам он так представлялся, случись вдруг с кем-то знакомиться. Человеком Петров был уважаемым и в определенных кругах довольно известным. В ресторане он являлся не только шеф-поваром, но и совладельцем, а так как его старший партнер, в свое время удачно вложивший деньги в несколько весьма выгодных предприятий, большую часть времени проводил за границей, предпочитая лазурные берега холодному каменному городу на болотах, то Петров управлял рестораном практически единолично. Но главное, именно Петров являлся автором бизнес-идеи, позволившей сделать «Маркиз» местом исключительным и столь же исключительно доходным, нисколько не зависящим ни от неприятных сюрпризов экономики, ни от переменчивых вкусов публики. Если бы эту идею можно было внедрить в большем количестве заведений, то, без сомнения, образовавшаяся в этом случае ресторанная сеть затмила собой всех существующих конкурентов; однако некая пикантная специфичность новаторства сделать этого не позволяла, и ресторан работал в формате частного клуба, особенности которого были известны только постоянным гостям.
