делать. Я расставляю ноги и расправляю плечи, без слов давая ему понять, что меня не запугать. Ухмыльнувшись, он качает головой и протягивает правую руку.
— Аттикус Фокс. Можешь звать меня Эйс.
Мне требуется несколько секунд, чтобы вспомнить ложь.
— Лейни. Янг. Лейни Янг, — заикаясь, говорю я и жму ему руку.
Его бровь взлетает при моих словах.
Да, мне нужно поработать над этим. Нужно научиться лучше произносить не полностью мое имя. Проблема в том, что я не умею врать. Кем я только не была — и авантюристкой, и полной надежд романтичной особой, и карьеристкой — но никогда не был лгуньей. До сих пор.
— Итак, Лейни Янг. Добро пожаловать в Фиаско, штат Кентукки.
Глава 3
Лейни
— Ты в надежных руках, Лейни, — перебивает Харпер.
Я не хочу смеяться, но смеюсь. Мысль о том, что я должна кому-то доверять, забавляет меня и нервирует. Я уже доверилась своей интуиции — и посмотрите, к чему это привело.
Я перевожу взгляд на Эйса, который пытается скрыть ответную улыбку. По крайней мере, он не воспринимает за чистую монету это дерьмо. Он тоже не планировал ничего из этого. Он точно не ожидал, что я появлюсь у него на пороге посреди ночи.
Это не убежище. Ничто здесь нельзя назвать незаметным. Я не состоятельный человек, но я знаю, как выглядят дорогие вещи. Последние несколько лет я пыталась вписаться в самые богатые семьи и круги Манхэттена. Современный стиль, без излишеств, усиленный глубокими, мужественными цветами и дополнительными деталями. От матовой золотой и черной металлической фурнитуры на дверях и светильников над ними до раскладки светлого паркета, которым выложены полы, просторный холл и впечатляющая лестница. Это место — не финансируемое правительством жилье с ограниченным бюджетом.
Агент Харпер игнорирует мою реакцию и набирает текст на своем телефоне, давая мне несколько секунд, чтобы по-настоящему осмотреться. Это место не должно казаться гостеприимным, но оно именно такое.
В то время как влажный воздух снаружи обволакивает мою кожу и пахнет шоколадными круассанами, здесь на несколько градусов холоднее, чем нужно для комфорта, и чувствуется едва уловимый запах мужского одеколона. Что-то землистое, древесное, с нотками сигарного табака вместо гвоздики Харпер. Он мне нравится больше. Я представляю себе моего настороженного хозяина с сигарой, зажатой в его пальцах, и потягивающего что-то крепкое и темное.
— Твой одноразовый телефон, — говорит Харпер, доставая его из кармана. — Держись подальше от всего, что похоже на социальные сети. Не выкладывай видео о еде или модных танцевальных движениях. Если почувствуешь что-то неладное, напиши мне. Сначала напиши мне, а потом не медли. Найди Эйса. Если будет действительно срочно, набери 911.
Пока я смотрю на телефон, я чувствую, что она ожидает моей реакции.
— Почему ты молчишь?
— У меня очень мало людей, которым я доверяю. Эйс и его семья входят в их число. И еще парочка позаботятся о том, чтобы ты оставалась в безопасности в этом городе. — Она грустно улыбается. — Ты справишься, Лейни. А я займусь тем, чтобы ты прошла через это без потерь.
Когда я снова смотрю на Эйса, его руки скрещены на груди, он молча наблюдает за нашей беседой. Интересно, как я выгляжу с его точки зрения? Это похоже на новое, но неуверенное начало.
Она тоже переводит взгляд на Эйса.
— Она умна и может принести реальную пользу твоему бренду. Держи ее подальше от публики, дай ей работу, а я сделаю все возможное, чтобы дерьмо, в которое она ввязалась, сюда не добралось.
Эйс прочищает горло.
— Любой намек на опасность — и она уйдет, Би. Здесь моя семья. Мои братья. Мои племянницы. И даже мой капризный старый дедушка.
— Пошел ты, Аттикус, — доносится из коридора громкий, низкий голос с медленным южным выговором. Это застает меня врасплох. Я не ожидала, что здесь есть кто-то еще.
Эйс чертыхается себе под нос, прежде чем ответить.
— Гриз, это не тот разговор, который стоит подслушивать.
Грозный, и одновременно забавляющийся голос отвечает:
— Это ты кричишь, будто живешь один. И ты прекрасно знаешь, что это мой дом в той же степени, что и твой.
За углом длинного коридора, в арке, стоит мужчина с седыми волосами. Высокий и худощавый, с густыми, скорее серебристыми, чем белыми усами, скрывающими его губы. Они похожи друг на друга. Хороши настолько, что заставили бы вас обернуться.
— Когда ты выкладываешь свои дела так, словно это «шведский стол», я не собираюсь себе отказывать. — Он усмехается, отчего вокруг его глаз собираются морщинки. — А теперь, — он переключает внимание на меня, — кто эта милая штучка?
Одновременно Аттикус говорит:
— Иди спать, Гриз, — а агент Харпер восклицает: — Господи!
Но я игнорирую их обоих и отвечаю:
— Я не штучка. Но спасибо, что назвал меня милой.
Он опускает голову, когда его глаза встречаются с моими.
— Я не хотел показаться неуважительным, дорогая. Я постараюсь больше не повторять этой ошибки.
Гриз идет к нам с двумя маленькими хрустальными бокалами, по одному в каждой руке, наполненными не больше, чем глотком жидкости насыщенного карамельного цвета. Он переключает свое внимание на агента Харпер.
— Я вижу, ты, как всегда, преуспеваешь в том, что похоже на неприятности, Беатрис.
Она улыбается себе под нос.
— Так и есть, Гриз, — говорит она, вздыхая.
Все тревоги, связанные с моим приездом, улетучиваются. История этих троих, о которой я, вероятно, никогда не узнаю, не только разжигает мое любопытство, но и успокаивает волнение.
Гриз протягивает мне бокал.
— Ты должна простить нас за то, что мы не поприветствовали тебя должным образом, дорогая.
Когда я принимаю его, он чокается со мной и делает глоток.
Легкий запах жженого дуба ударяет мне в нос, как только мой язык начинает гореть. Я знаю, что должна была проглотить сразу же, как только он попал мне в горло. У меня перехватывает дыхание, и я захожусь в кашле, во рту все горит. На глаза наворачиваются слезы, пока я пытаюсь прийти в себя. Для человека, который провел большую часть своей жизни, употребляя алкоголь, это поступок новичка.
— На этот раз дай ему покрыть твой язык, прежде чем глотать, — говорит Эйс. Мои щеки горят от его указаний, но я делаю, как он говорит.
— Чувствуешь, как теплеет в груди?
Я утвердительно киваю. От второго глотка приятный жар разливается внутри.
— Нам нравится называть это «объятиями Кентукки».
Гриз добавляет:
— И это — юбилейная столетняя партия, которую я распечатал сегодня утром. Ты — второй
