в моей руке. Наполняется страхом и ожиданием.
— Все хорошо у тебя будет, девочка, — улыбаюсь я, привычно играя разбитную цыганку, — поступишь, куда хотела. Только от родителей съезжай.
— Но я… — хмурится она, а затем оглядывается на парнишку, тоже уже пришедшего в себя.
— Пошли отсюда, Вась, — ревниво говорит он и тянет ее за свободную руку в сторону.
— Тош, подожди, — она вытягивает ладонь от него и, судя по всему, делает это впервые, сопротивляется его давлению. Потому что у парня на лице — чистейшей воды изумление.
Усмехаюсь.
Исправленная реальность больно бьет, да. Не повезло тебе, вампирчик.
— Скажите, — она снова смотрит мне в глаза, серьезно и требовательно, — с моими родными все будет хорошо?
— Каждый свою судьбу сам кует, — неопределенно отвечаю я, — иди, малышка.
Она неуверенно отступает… И выходит, утаскиваемая своим ревнивым другом.
А я бессильно откидываюсь на стуле.
Давно так не выкладывалась… Сестра будет ругаться…
Ну и пусть.
Закрываю глаза, снова прогоняя в голове ту реальность. Что было бы, если б я не исправила?
Как сильно покалечили бы эту девочку те, что на судьбе ей лежат? И сами покалечились бы, попав в ловушку проклятия?
Хорошо, что она пришла.
Хорошо, что я успела.
Теперь ей только сон приснится, тот самый, странный и пугающий, отголоском так и не дотянувшейся до своей жертвы изнанки.
И все.
Надо же, как затейливо переплетаются нити.
И как правильно…
— Хрень какая-то, Вась! — ругается Тошка, вытаскивая Василису с площади, где вовсю уже готовятся к фейерверкам, — как знал, не надо тебе сюда было! Пошли!
Вася, странно спокойная, послушно идет следом.
Да, в самом деле, завтра же экзамен. Последний… Потом… Потом родители хотят, чтоб она замуж вышла. Восемнадцать есть, чего тянуть? А Вася хочет учиться. И уже даже знает, где.
Она вспоминает странные пугающе-светлые глаза гадалки. Надо же, а говорят, что гипноза не существует… Вот он, гипноз. Ведь пару минут точно выпало из реальности, да…
Она машинально потирает центр ладошки, словно там зудит что-то. Словно заноза была, которую резко выдернули.
А ночью ей снится сон.
Она идет по солнечному осеннеему городу в невероятно красивом платье и золотистых туфельках, которых у нее никогда в жизни не было.
Идет в свой университет, праздновать Хэллоуин.
Забегает в здание, не замечая, как скользят по ее следам две темные, пугающие тени охотников…
Утром она проснется в ужасе и волнении, вся насквозь мокрая.
С бьющимся неистово сердцем проведет пальцами по влажным щекам, по слишком чувствительным губам, словно целовали их грубые, напористые мужсикие губы. Скользнет, стыдясь и волнуясь, ниже, по груди, животу… Дотронется до себя там, где никогда до этого…
И выгнется от внезапного острого спазма наслаждения, перемешанного с болью.
А затем опустошенно повалится на кровать, задыхаясь и мучительно хватая раскаленный воздух губами.
И снова заснет, чтоб проснуться через два часа от звонка будильника.
И не помнить ничего.
Так бывает, когда кошмар обходит тебя стороной, бессильно скрипя зубами, потому что не удалось заманить в ловушку.
И потому что кто-то, светлый и жалостливый, отдал часть своей жизни, чтоб тебя из этой ловушки вытащить…
_____________________________________________
Мы с тобою полетим в эту темную пустыню
Где без звезд за облака уплывает горизонт
рассмеявшись, поглядим, как остаток дня остынет
как прозрачен диск луны, купол неба как высок.
Взявшись за руки, скользнем, над осколками созвездий
Это так легко — летать, если крылья за спиной.
Если тот, кто может дать, все дает без промедлений
потому что мы вдвоем, потому что он — со мной.
отряхнем от наших плеч все проблемы и проклятья
резко крыльями взмахнем — и на взлет, и только вверх.
потому что лишь с тобой так могу легко летать я
потому что ты — судьбой мне предсказанный навек.
пусть гадалка ноготком проведет по грампластинке
и предскажет нам любовь, бесконечную, как жизнь
только за руку возьми, как на фотках, по старинке
только за руку мою ты, пожалуйста, держись.
31.10. 2024. М. Зайцева
Конец
