ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЛЯ ГЕРОЕВ?
ЗАТРАВКА ДЛЯ ДИСКУССИИ: МЕНЯЮТСЯ ЛИ КНИГИ В ЗАВИСИМОСТИ ОТ ТОГО, КОГДА И ГДЕ МЫ ИХ ЧИТАЕМ?
ЗАТРАВКА ДЛЯ ДИСКУССИИ: ДЛЯ ЧЕГО МЫ РАССКАЗЫВАЕМ ИСТОРИИ?
Харриет с удовольствием много часов проводила за составлением вопросов и разминочных заданий, на которые женщины откликались по-разному – то недоумевали, то возмущались.
Одним предложением (10 слов) опишите свои впечатления от прочитанного.
ДЖЕННИ БОЛЬШАЯ: ВООБЩЕ НЕ ПОНИМАЮ, ПОЧЕМУ МАТЬ ФРЭННИ ВСЕ ЭТО ТЕРПИТ.
ДЖАСИНТА: ТАКАЯ ВОТ ФИГНЯ СПУСТИСЬ НА ЗЕМЛЮ ЧЕРТОВ ПОДКАБЛУЧНИК ИТИН!!!!!!
ЭЙМИ: –
ДОНА-ЛИН: ОБОЖАЛА ЭТУ КНИГУ В СТАРШЕЙ ШКОЛЕ, КОГДА БЫЛА СЧАСТЛИВА.
МАРИЭЛЬ: МНЕ БЫЛО ЖАЛЬКО МЫШКУ ЛЕННИ И ЭТО ВСЕ ИЗГАДИЛО
РЕНЕ: ЕСЛИ БЫ Я БЫЛА БОГОМ, МЫШКА БЫ НЕ УМЕРЛА.
КИТТЕН: ЖАЛЬ, ЧТО АТТИКУС НЕ МОЙ ОТЕЦ И ЧТО Я НЕ СКАУТ.
ДЕЗИРЕ: ПОЧЕМУ СУМАСШЕДШИЕ ВСЕГДА БАБЫ???
ДОРОТИ: МОРАЛЬ – БОЖЕ, КАК БЕЗУМЕН РОД ЛЮДСКОЙ![5]
ШЕЙНА: ИЗВИНЯЮСЬ.
ВАЙОЛЕТ: ИТАН НАПОМИНАЕТ НАМ ЧТО ЖИЗНЬ КОВАРНА, КАК ЗИМНЯЯ ПОГОДА.
БРИТТИ: ОТСТОЙ ОТСТОЙ ОТСТОЙ ОТСТОЙ ОТСТОЙ ОТСТОЙ ОТСТОЙ ОТСТОЙ ОТСТОЙ ОТСТОЙ ОТСТОЙ ОТСТОЙ
Несмотря на книжный выбор Харриет, женщины все равно каждую неделю ходили в Клуб, ни разу не пропустив утро пятницы, потому что, во-первых, других дел у них не было, и во-вторых, как надеялась Харриет, когда они собирались вместе в одной комнате и обсуждали пусть даже самую ненавистную книгу, тюрьма для них переставала существовать.
В основном это были девчонки из захолустных городков. Как и сама Харриет. Кто-то родом с севера, из сельскохозяйственных районов, кто-то – из мертвых и умирающих фабричных городов вдоль бурлящих рек Мэна, кто-то рос в зачумленных наркотой округах штата, где бьющиеся о скалы гигантские волны создавали благочестивые картинки, что изображались на почтовых открытках, которыми торговали сувенирные лавки от Мадавоски до Йорка. Ее подопечным эти живописные виды были знакомы не понаслышке, как и менее приятные сцены: безработный бойфренд-браконьер потрошит оленя, полуночная сделка с передачей наркотиков совершается в комнате, пахнущей дерьмом орущего младенца, дуло «глока–19» направлено на тебя через кухонный стол, заставленный новой посудой из «Уолмарта».
И хуже. Намного хуже. Харриет о них ничего не знала, помимо того, что они выбалтывали во время книжных обсуждений. Она просто принимала женщин такими, какими они к ней приходили. Каждую встречу они начинали с заклинания:
Я читаю. Я мыслю. Я обсуждаю прочитанное.
И они обсуждали! Женщины Книжного клуба не терпели ни «слабаков» вроде Итана Фрома, ни «козлих» вроде жены Керли (как вообще можно так назвать женщину!), и все же их переполняли мнения, психологический анализ, суждения и, местами, одобрение в адрес вымышленных товарищей.
О них она как раз и думала, как обычно с некоторой долей теплоты и легкого недоумения, когда открыла дверь магазина «Уодсворт» и тут же ощутила успокаивающий душок старого ковролина. Она заметила за стойкой нового продавца – подростка с андрогинной внешностью, в огромных очках с черной оправой, занимавших почти все улыбчивое, с мелкими чертами, лицо. Темные блестящие волосы падали извилистыми волнами на одно ухо, в то же время у другого уха были выстрижены коротким жестким ежиком.
Харриет подошла к стойке:
– Тайлер сегодня работает?
– Тайлер уехал, поступил в театральное училище! – радостно ответил юнец. – В Париже!
Ну надо же. После злополучных «Фрэнни и Зуи» (когда Харриет сделала попытку поправить положение дел после «Рубцов») она надеялась, что ей поможет Тайлер. Он советовал держаться подальше от Сэлинджера, но она настаивала, что двенадцать заключенных женщин из Мэна будут в восторге от ньюйоркцев из сороковых, которые разговаривают книжными, туманными, красиво завернутыми фразами. Одна Вайолет, похоже, оценила в обеих новеллах призыв к возвышенному – возможно, из-за того, что была воспитана яростными баптистами.
– Вы с ним разминулись, – поправив громоздкие очки, добавил продавец. – Он как раз заходил попрощаться перед отъездом.
Харриет почувствовала какое-то беспричинное сожаление, что не успела проститься. У них были приятные, но четко очерченные отношения «продавец – клиент». Но она была убеждена, что такие мелкие связи управляют миром.
– А вы? – поинтересовалась Харриет.
– Бейкер. Замещаю, неполный рабочий день. А вообще я художник.
Харриет помолчала.
– А Бейкер – это имя или фамилия?
– И то и другое.
– Так вас зовут Бейкер Бейкер?
– Нет. – Голос у продавца был кроткий, так обычно обращаются к умильным беспомощным зверушкам. – Это одно имя.
Придется спросить у племянницы, которая наверняка осведомлена о таких вещах, и узнать, в моде ли теперь люди с одним именем и что эта мода означает. Сбрасывает Бейкер цепи патриархата или подражает поп-звезде? Харриет и вправду было интересно.
– Я ищу книгу, – сказала Харриет.
– Ой, а то.
– Для книжного клуба. Я всегда имела дело с Тайлером.
– Я гораздо начитаннее Тайлера. И какую книгу вы обсуждали последней?
– «Фрэнни и Зуи».
– Был ли успех?
– Разнообразные реакции.
Слабо сказано. Они все еще продирались сквозь последние страницы: Бритти и Джасинта до неприличия коверкали имена Фрэнни и Зуи, Дона-Лин решила, что у Фрэнни нервный срыв только потому, что она могла себе его позволить. Их нешаблонные оценки радовали и удивляли Харриет, никогда раньше она не думала, что экзистенциальный кризис может быть роскошью, а теперь смотрит на это иначе.
– Наверное, мне нужна книга, где не так много Йеля и большого тенниса, – решилась она. – Например, семейная сага. Где-нибудь на ферме.
Мгновение – и Бейкер уже по другую сторону стойки, рядом с Харриет. Уши у бедняги были все в дырках – Харриет предположила, что специально, – в которых дребезжали многочисленные кольца и булавки.
– Вот эта книга довольно популярна. – С полки «Новинки, заслуживающие внимания» был извлечен увесистый том.
«Рубцы: Воспоминания».
– Это мы уже читали, – сказала Харриет. – «Рассказчица так врет, что я даже харчка пожалею на нее», – вот вам прямая цитата из обсуждения нашего клуба.
– Ага, на «Нетфликсе» есть. Жестокий папаша заставляет ребенка есть грязь. Довольно гнетущее кино.
– Книга тоже гнетущая, – согласилась Харриет, – но будоражит намного сильнее. – Она выдержала театральную паузу. – Потому что книга.
– Ой, а то. – Присутствия духа в продавце ничуть не убавилось, и на смену «Рубцам» возник роман об энтомологах в Манитобе, в котором, по уверению Бейкера, использовалась парадигма метапрозы в традиционном построении.
– Пойду посмотрю на стеллажах, – сказала Харриет.
– Зовите, если что.
Харриет обожала узкие и длинные стеллажи, они всегда таили возможности. Она продвигалась медленно, и в ушах уже звучали голоса женщин, которые любили читать главы вслух, будто пьесы, голосованием выбирая, кому
