нам хватит места, чтобы пережить эту ночь.
Узкая, двухэтажная кровать, небольшой стол, полки с кое-какой посудой. Паре охотников хватало, чтобы пережить ночь и восстановить силы.
— Кит, помоги мне, — прошу я мальчишку, который молча сидит у огня. — Намажь мне спину, ладно? А потом ляжем спать.
— Я кушать хочу, — глухо бомочит Кит, стараясь не смотреть на меня.
— Придётся потерпеть, — качаю головой, чувствуя, как сжимается сердце от жалости. — Завтра выйдем к деревне и купим еды. А пока… Давай просто ляжем спать?
Мальчишка угрюмо кивает.
Помогает мне со спиной и ложится на кровать, укрываясь своей курткой с головой.
Развожу лекарство от жара в холодной воде и залпом выпиваю. Ложусь рядом, прижимая мальчишку к себе. Если лежать боком, то нам хватит места. Глажу по волосам и шепчу, как я его люблю и ценю. Рассказываю, как нам будет хорошо вдвоём.
Мальчишка судорожно всхлипывает, всё реже и реже, пока не забывается тревожным сном.
Казалось, я уснула всего на минуту. Просыпаюсь словно от толчка. Спина не болит, вместо неё гудят все мышцы. Прислушавшись к себе, понимаю, что температуры тоже нет.
Кит спит, зарывшись носом в куртку. Щёки чумазые, со светлыми дорожками слёз.
Ничего, милый, потерпи немного. А мне надо заняться делом. Камин потух, внутри ещё тлеют угли. Подкинув дров, я наливаю в походный котелок воды и подвешиваю над огнём. Внимательно осматриваю поленницу, где лежат не только колотые дрова, но и ветки, сучья. Всё, чем можно протопить сторожку.
Тихо выхожу на улицу и оглядываюсь в поисках валежника. Не важно, что домиком больше не пользуются. Восполнить запас дров — моя благодарность тем, кто это сделал до нас.
Пока собираю валежник, замечаю раскидистые кусты малины, полные ягод. Отношу дрова в домик.
Оборачиваюсь на малыша. Кит всё так же безмятежно спит. Снимаю закипевшую воду и закидываю в котелок травы, ну хоть какой-то завтрак у ребёнка будет. Беру глубокую глиняную чашу и иду в лес.
Набрав спелых ягод, по пути к сторожке замечаю полянку черники. Присаживаюсь, аккуратно обрываю маленькие кустики, радуясь, что моя добыча стала ещё больше.
Вернувшись в сторожку, вижу Кита, молча глотающего слёзы и забившегося в угол кровати.
— Кит, что случилось? — испуганно спрашиваю, обводя взглядом комнату в поисках опасности.
Мальчишка вскакивает на ноги и несётся ко мне, едва не сбивая с ног. Он больше не сдерживается, рыдая в голос. Испуганно прижав ребёнка к себе, гадаю, что могло случиться. Меня не было от силы час. Кошмары?
— Я думал, ты навсегда ушла, — воет малыш, цепляясь за меня, боясь отпустить.
Пережить вчерашнюю ночь нам будет сложнее, чем я думала…
— Глупости ты думаешь, — по-доброму фырчу я, чмокая сына в макушку. — Идём пить чай.
Наливаю в кружку отвар и ставлю перед ребёнком, отмечая его состояние. Кит успокаивается, дыхание выравнивается, но его всё ещё бьёт крупная дрожь. Ничего, со временем Кит поймёт, что я не уйду и не брошу.
А пока… Разговаривать и объяснять просто нет смысла, его вылечит только время, а не обещания.
— Держи, — ставлю перед ребёнком вымытые ягоды. — Подкрепись хорошенько. Нам уже пора выходить.
— А ты? Ты будешь кушать? — мой заботливый малы. Поднимает на меня взгляд, с трудом отрываясь от тарелки.
— Я перекусила в лесу, — вру, не краснея.
Я потерплю до деревни. Если идти через лес, то это примерно часа четыре. Да, пусть будет сложный, но на дорогу нам нельзя. Да и идти по ней на много дальше.
Пока Кит завтракает, собираю наши пожитки и прибираюсь в сторожке. Заметив, что тарелка опустела, я ополаскиваю её и ставлю на место.
Обвожу взглядом комнатушку. Вроде всё нормально, нигде не насвинячили, угли в камине практически затухли.
— Идем? — улыбаюсь мальчишке.
Он сразу же подскакивает. Ополаскивает кружку и ставит на место. Вытянувшись по струнке, кивает.
И мы идём…
Я воспринимаю воспоминания Астры как свои. Иду по тем тропкам, которые показывала бабушка. Приглядываюсь к травам, надеясь заметить более ценные. У нас есть кое-какие монеты, на первое время хватит, если не шиковать. Но было бы неплохо подзаработать.
— Устал? — смотрю на Кита с улыбкой. Лоб покрыт испариной, дыхание тяжелое.
Устал, но молча мотает головой, не хочет казаться слабым и задерживать нас.
— А вот я очень! — заявляю, садясь на бревно. — Нам ещё часа полтора идти, так что предлагаю передохнуть.
Мальчишка выдыхает и падает на землю.
Я внимательно смотрю на него, и моё сердце сжимается от нежности. Астре не повезло с мужем, но вот с ребёнком… Он замечательный. Только из-за него я рада, что очутилась здесь.
Тридцать минут отдыха проходят быстро. Всё это время мы молчим, не тратя силы на разговоры. Да и мне нужно подумать, вспомнить…
Бабушка Астры была травницей, причём достаточно хорошей. Люди в деревне поговаривали, что у неё есть не только знания, но и сила. Якобы, её лекарства обладали волшебными свойствами. В воспоминаниях Астры я этого не помню. Не помню, чтобы бабушка была магичкой. Да и внучку она учила разбираться в растениях и варить мази, а не шептать заклинания. Может, врут люди, а может и нет.
Единственное, что меня смущает — как появиться в деревне? Рассказать всем, что я та самая Астра — дочь травницы? Да, это самый логичный вариант. Бабушка умерла пятнадцать лет назад, когда Астре было десять. Девочку забрала тётка, а при первом удобном случае выдала замуж. Астре было всего семнадцать…
По-сути, никто из деревенских не знает, куда делась рыжеволосая малышка. И как сложилась её дальнейшая судьба — тоже. Между собой деревни не общаются, по дороге надо делать довольно большой круг, а через лес уже давно никто не ходит.
Что же, если и остался кто-то, кто помнит бабулю и Астру, то нам очень даже повезёт. Своя травница в деревне это всегда хорошо, а уж если ещё и знакомая с детства…
— Кит, нам придётся много лгать, — тихо говорю я, пока мы осторожно пробираемся по узкой тропке вдоль болота. — Мы скажем, что жили в деревне, далеко отсюда. Хорошо? Папа наш погиб на охоте, а мы вот, продали дом и вернулись.
Я пока не придумываю никаких названий. Не стоит забивать голову мальчишке. Позже.
— Хорошо, — с готовностью кивает сын. — Я запомню. А куда мы?
— Мы идём в дом