Одессе пару дней, чтобы войти в образ и подобрать соответствующую одежду. А для этого надо завтра утром сходить на рынок, самое бойкое место в городе, и кроме одежды набрать побольше сведений, которые могут пригодиться в дороге. Побродив по Одессе и посетив железнодорожный вокзал и порт, я к вечеру добрался домой.
Там уже сидел мой приятель и попивал шустовский коньяк. Уловив мой удивленный взгляд, он философски произнес:
–Чему тут удивляться: коньяк как коньяк, даже очень ничего для разнообразия.
–Где же ты его взял? – спросил я.
–Не поверишь, презентовали в английской миссии. Ну и я решил попробовать.
–Да, это сейчас мы знаем, что такое шустовский коньяк. А когда он был еще не известен никому, то его хозяину пришлось приложить максимум усилий, чтобы народ оценил по достоинству этот великолепный напиток. Он нанял группу молодых людей и послал их в питейные заведения – кабаки, трактиры, рестораны, чтобы они требовали там шустовский коньяк. Естественно, его у них не было, начались скандалы, дело доходило до драк. Чтобы прекратить это, хозяева начали выяснять, где же можно приобрести этот напиток. Нашли склады Шустова и стали делать оптовые закупки. И постепенно этот коньяк нашел своих ценителей. Вот и ты попал в эту категорию.
–Да я и не возражаю, – ответил Эдвард и выпил стакан до дна.
– Ну а теперь вернёмся к нашим вопросам. Дело в том, что мне в миссии сказали, что положение её сотрудников здесь шаткое. Они испытывают какое-то непонятное давление. Вроде нет особых опасений, а дело не идет. Во-вторых, они ставку сделали на Директорию, а не на Добровольческую армию. Это в основном идея французов. И как мне намекнули, союзники в ближайшее время передадут власть именно Директории, а сами отправятся домой. Самое поразительное в другом: в том, что солдаты испытывают паническое чувство страха, словно кто-то постоянно их угнетает и выгоняет отсюда. Особенно неуютно они чувствуют себя по ночам. Как говорят медики, именно в это время к ним приходит что-то и перетряхивает их душу вверх дном, словно ищет кого-то. Это происходит выборочно, но солдаты напуганы до ужаса. И как ни удивительно, все это стало происходить буквально на днях. Поэтому командование приняло решение в ближайшее время провести эвакуацию.
–Да-а…, – задумчиво произнес я.– Оно, скорее всего, ищет кого-то, кто недавно прибыл в Одессу. Под это подозрение попадаем и мы с тобой. Значит, как можно скорее нам следует уезжать отсюда.
–И как мы поедем?– спросил Эдвард.
–На поезде, – ответил я. И детально изложил ему свои соображения по этому поводу. Немного поразмыслив, Эдвард согласился с моими доводами. И мы с ним стали разрабатывать план дальнейших наших действий.
Одесские страдания
Рано утром мы отправились с ним на Бессарабский рынок. Несмотря на тяжелое время, он, раскинувшись в разные стороны, бурлил и кипел страстями и продажным ажиотажем. Все продавалось, и все покупалось. У кого не было приемлемых денежных знаков, тот предлагал самый обычный натуральный обмен. Манто шло за сало, золотое кольцо – за иностранную тушенку, офицерский наган менялся на табак. Кругом шныряли подозрительные личности, хищно посматривая на покупателей и их товары для обмена. Я предупредил Эдварда, чтобы он был осторожен со своими карманами и ни с кем не вступал ни в какие разговоры. Поэтому он шел впереди меня, опустив руки вдоль карманов пальто, словно прикрывая их, хотя там ничего не было. Все деньги были у меня. Вечером я попросил хозяйку, тетю Соню ( она так просила себя называть), поменять мне фунты стерлингов на «катеньки», и теперь я располагал достаточно солидной суммой российских рублей. Часть из них я взял на рынок. Торговля шла и в торговых рядах, и в подворотнях, и в темных углах, и на тротуаре. Торговали не только местные жители, но и иностранные солдаты, которые выделялись среди всех своей формой. Мы тоже, несмотря на то, что пытались одеться скромнее, на фоне общей серой массы выглядели неоднозначно. Но другой одежды у нас не было, именно поэтому мы и приехали сюда, чтобы купить ее.
Наконец мы добрались до тех рядов, где торговали мануфактурой и одеждой. Однако то, что нам было нужно, не попадалось. А нам необходима была ношеная одежда, не очень старая и не очень новая. Соответствующим образом должны выглядеть и картузы и сапоги. Все, что мы присматривали по пути, не очень пока нам подходило – то слишком новое, то слишком ношенное. Пока мы примеряли одежду, вокруг нас стала петлять такая себе ничем не примечательная личность. Она делала круги вокруг нас, то заглядывая в лицо, то посматривая издали, словно пытаясь что-то вспомнить. Это насторожило меня, и, подав условный знак Эдварду, я стал готовиться к возможным неожиданностям. Мы как раз подошли к дальним рядам, которые упирались в тупик, рядом с которым было боковое ответвление в виде узкого коридора. Народу было мало, так как основная масса покупателей крутилась вокруг продуктов питания. И когда мы подошли к коридору, неприметная личность бочком пододвинулась ко мне и шепотом спросила:
–Интересуетесь чем – то конкретным?
–Интересуюсь,– ответил я, глянув в его сторону.
–Могу посодействовать, – ответил тот и вопросительно глянул в мою сторону.
–Это как? – спросил я.
–Да вот прошу сюда, – он кивнул на коридорчик, – там все, что душе угодно.
Я посмотрел на Эдварда. Тот пожал плечами, давая понять, что решение принимать мне. Учитывая то, что ряды с товаром заканчивались, а мы еще ничего не купили, я решил рискнуть.
–Ну что ж, пошли, – сказал я неприметной личности, и он, обрадовавшись, побежал вперед, показывая дорогу и призывно махая рукой. Следуя за ним и войдя в коридорчик, мы внезапно наткнулись на стену, состоящую из двух человек с явным намерением не пускать нас дальше. Не желая идти напролом, я повернулся назад, но и там уже стояли два человека, небрежно сплевывающих семечки на землю. Мы с Эдвардом моментально встали спиной друг к другу так, чтобы с одной стороны была глухая стена, а с другой эта четверка неизвестных. Один из них, видимо, старший, вытащил из-за спины дубинку, а другой достал финку.
–Ну что, господа хорошие, сами все отдадите или как?
–Или как, – ответил я.– Подойди и забери, но будет очень больно.
Это вызвало бурные эмоции у всех четверых, которые зашлись от смеха.
–А мы сейчас поглядим, – сказал один из тех, что находились слева, и двинулся к нам.
–Мои слева, твои справа, – шепнул я Эдварду, и
