и потому, что быстро бегать не умел, и потому, что перекрывал добрую треть воротного створа. Нет кукурузного поля, нет башен-ветряков электростанции, непрерывно молотивших воздух гигантскими лопастями пропеллеров, нет старых терриконов на горизонте. Вместо этого... В первые секунды барьер не выглядел твёрдой поверхностью, он был похож на клубы перламутрового дыма, густеющего на глазах.
Илья споткнулся от неожиданности, упал на жёсткую, утоптанную землю, до крови стесал кожу на коленках и ладонях. Наверное, это спасло его, считанные метры не добежал до зарождающейся стены. На смену шоку пришёл ужас. Нечеловеческий, трансцендентный, пронизывающий каждую клетку тела. Он накатывал волнами, бил наотмашь, стирал все мысли и желания, кроме одного — бежать! Захлёбываясь рыданиями и криком, Илья поднялся на ноги, поковылял прочь с опустевшего поля, под защиту домов и дальше, дальше, дальше. То, что обмочился от страха, понял гораздо позже. Не было в этом ничего постыдного для семилетнего мальчика. Он видел, что происходило со взрослыми мужчинами и женщинами при первой встрече с тайм-феноменом.
Ужас заставил людей бежать за десятки километров от перламутровых стен. Это был настоящий конец света. Во-первых, купол скрыл солнце, заменив его лучи рассеянным, не создающим теней освещением. Во-вторых, рухнул прежний миропорядок, государства были разорваны на лоскуты, исчезли мобильная связь и спутниковое телевидение, распалась сеть интернет. В те времена все ждали, что вот-вот вспыхнет большая, последняя мировая война. Как именно она начнётся, не знал никто, поэтому мало кто усомнился, что это она и есть. На счастье, люди ошиблись.
Встреча с тайм-феноменом оказалась настолько яркой, что заслонила последующие воспоминания. Конец света длился и длился, а ужас, ставший обыденностью, перестаёт быть ужасом. Человечество приспосабливалось к новым условиям существования. Вместо исчезнувших государственных структур возникали другие, вчерашние области и районы провозглашали себя независимыми республиками, создавали собственные армии, делили крохи недоеденного пирога. Шахтинская республика сумела отбиться от соседей и даже отхватила немалые куски их территорий, утвердив границу по Дону и Северскому Донцу на востоке и севере. На юго-западе одно время она простиралась вплоть до Таганрогского залива, правда, недолго — греческие конфедераты заставили отступить. На границах республики шла перманентная война, в столице — не менее кровопролитные межклановые разборки, а в прижатом к барьеру посёлке жизнь текла тихо и мирно. Отец Ильи добывал уголёк в восстановленной после долгих лет консервации шахте, мама работала на обогатительной фабрике, Илья учился в школе. Пределом мечтаний одноклассников стало устроиться на службу в полицию или вступить в бригаду кого-то из авторитетов. У Ильи были совсем иные планы.
Девяносто девять из ста землян всю жизнь не покидают свою зону. Ни за какую награду они не согласились бы сунуться в жуткий перламутр, близко к нему не подошли. Однако сотый готов был рискнуть. Неизвестно, кто и где первым решился это сделать, но к тому времени, когда Илья закончил школу, было общеизвестно — барьер преодолим, хоть пройти сквозь него трудно и весьма болезненно. За ним тоже живут люди, восстанавливают развалившуюся цивилизацию и начинают создавать что-то новое. Получается это у них лучше, чем у Шахтинской республики и её соседей. Может, потому, что первоначальная делёжка у них прошла быстрее? У них всё идёт быстрее! Увидеть, что на самом деле творится за барьером, — такую цель поставил себе Илья.
Сначала он хотел пересечь барьер простым и надёжным способом — на своих двоих. Но выслушав не один десяток рассказов тех, кто это сделал, и тех, кто не смог, понял — простое решение не есть верное. Чем меньше ты находишься в средоточии ужаса, тем лучше. Задержись там дольше и сломаешься, повернёшь назад, а то и вовсе потеряешь голову и направление из-за панической атаки. Понятное дело, потерявшиеся рассказать ничего уже не могли, но они наверняка были, судя по количеству бесследно сгинувших сталкеров. Был вариант угнать машину и на ней проскочить барьер. Но как только автомобиль окажется внутри стены, аккумулятор разрядится, электронные и электрические схемы отключатся, двигатель заглохнет. А предварительно разогнаться по старому шоссе с растрескавшимся асфальтом вряд ли получится, да и опасно разгонятся, когда не видишь, что ждёт тебя впереди. Экзотические варианты, вроде воздушного шара или дельтаплана, Илья не рассматривал. Он нашёл лучшее решение. Речушка, протекавшая по дну балки за околицей посёлка, была узкой и мелкой, но для поставленной задачи годилась. Прежде она ещё десятки километров текла к Северскому Донцу, неторопливо петляя, разливаясь болотцами, ныряя в трубы под автотрассами. Всё это осталось за перламутровой стеной. Связать плот, приготовить шест покрепче, оттолкнуться от берега и... просто перетерпеть, стиснув зубы, пока вода вынесет тебя на противоположную сторону.
Родителям Илья ничего не сказал, не хотел слушать причитания матери и брань отца. На следующий день после получения аттестата сбежал из дому. Чтобы не вернуться туда никогда.
Конфедерация «Днепр — Урал» образовалась незадолго до того, как Илья Лазаренко объявился на её территории. Формально столицы у конфедерации не было, каждый штат считался самоуправляемым. Фактически центром сделался Саратов, удобно расположенный на пересечении транспортных магистралей и вдали от барьеров. Времена смуты и упадка остались позади, город вновь рос и развивался, требуя рабочих рук. Молодому парню-мигранту здесь нашлось занятие.
В Саратове Илья услышал прозвище «четвёрка». Он много нового узнал в первые же месяцы пребывания в конфедерации. Прежде он был уверен, что с нулевого дня не прошло и девяти лет. Однако так было по ту сторону барьера. По эту прошло аж восемнадцать! Вся планета превратилась в некое подобие торта «Наполеон», и чем дальше от экватора лежит «корж», тем быстрее в нём течёт время. На мозги это ускорение тоже влияло — во всяком случае первые полгода жизни в конфедерации Илья ощущал себя полным тормозом. Ходили слухи о технологических чудесах государства Тулле, возникшего где-то в Гренландии. Именно учёные Тулле вычислили, что «торт» состоит из десяти «коржей» — зон. Ширина их была не везде одинаковой, границы зоны отклонялись то к полюсу, то к экватору. Зона и вовсе могла прерваться. В таких местах барьер оказывался двойным, непроходимым для человека. Так, пятая зона сходила на нет где-то за Днепром, а на востоке расширялась. Там с каждым годом усиливалось Паназиатское Содружество, простирающееся от Зауралья до берегов Тихого океана. Честно оттрубив четыре года грузчиком в речном порту, Илья начал подумывать, не отправиться ли туда в поисках лучшей доли.
Он выходил из ворот порта, когда его окликнул черноволосый скуластый мужчина:
— Эй, парень! Это ты «четвёрка»?
— Предположим. — Илья смерил незнакомца взглядом.
—
