а то жара невыносимая.
Я выскочил из кабинета, промчался по коридору и понял, что все здание погрузилось в какой-то жар. Теперь понятно, отчего завхоз такой невеселый.
Лифты почему-то не работали и мне пришлось воспользоваться пожарной лестницей. Мне пришлось пару раз хорошенько нажать плечом, прежде чем дверь, ведущая на пожарную лестницу, открылась. Конечно, мало кому приходило в голову спускаться с тридцать третьего этажа пешком.
Под ногами заскрипело битое стекло.
Я посмотрел вокруг и увидел разбитый пожарный стенд с планом эвакуации.
Здесь было попрохладнее, хоть и ненамного.
«Удивительно», – подумал я, сбегая по ступеням. Такая жара весной кажется неестественной и даже странной.
Через полчаса я включил поворотник и свернул с шоссе на проселочную дорогу, перегороженную шлагбаумом. Пришлось снова выйти и поднять его, чтобы проехать.
Лену я увидел метров за сто пятьдесят. Она стояла у забора и оглядывалась то на озеро, то на дорогу. Когда она увидела машину, то вышла навстречу.
Я почувствовал тревогу.
Поравнявшись с ней, я остановился, всматриваясь в ее лицо.
– Привет! – крикнул я, распахивая пассажирскую дверь.
Она забралась в машину, обняла и поцеловала меня.
– Привет.
– Все нормально?
Она задумалась на мгновение, потом качнула головой.
– Да, да, все хорошо! Просто очень соскучилась. Здесь как-то очень… одиноко что ли одной. Никого вокруг, ни души. Я ходила к озеру на пристань, но и там никого не увидела. Интернета нет, позвонить тебе невозможно…
– Черт! – ругнулся я. – Совсем забыл про интернет.
Лена засмеялась.
– Ничего страшного! Он нам сегодня, может, и не понадобится.
Я посмотрел на жену и немного успокоился.
– А рыбака на лодке не видела?
Она покачала головой.
– Никого. Вообще ни одного человека. Даже странно, такое озеро и нет людей.
– Ну еще не совсем сезон, да и место заповедное.
– Представляешь, – сказал я жене, – у нас сегодня разом все кондиционеры вышли из строя. Бедный Артем…
– Это ваш завхоз что ли?
– Ага. Кажется, кого-то ждет выговор.
– Ну кто мог подумать, что май будет таким жарким, – сказала Лена.
– Слушай… – вдруг сказала она и я сразу напрягся. Когда она так начинает, хорошего не жди. – Утром, после того как ты уехал, я вышла посмотреть наш катер и у забора увидела женщину… она несла маленький венок, траурный детский венок из искусственных цветов и там было написано: «Лешеньке от мамы и бабушки». – Она помолчала, а я тем временем переваривал ее слова. – Женщина как будто меня вовсе не замечала. Тут что… где-то рядом кладбище? – Лена пристально посмотрела на меня.
Я уже въехал в распахнутые ворота, остановился перед домом и выключил зажигание.
Мы сидели в большом джипе и смотрели на наш новый красивый дом, где прозрачном панорамном окне отражались проплывающие стайки облаков и три раскидистых дуба, шумящих молодой листвой. Я обнял Лену и прижал к себе. Мне показалось, что она дрожит.
– Я тоже ее видел, – вырвалось у меня. – На выезде, там, где шлагбаум. Кажется, она не ожидала меня застать в этом месте и очень испугалась.
– Испугалась? – Лена посмотрела на меня круглыми глазами. – Я хотела спросить ее, куда она направляется и, возможно, тоже ее испугала – но мне кажется, он не могла меня не видеть. В любом случае, я не хотела.
Я посмотрел на жену вопросительно.
– Что ты не хотела?
– Напугать ее. У нас ведь забор по пояс, она должна была меня видеть. Но, видимо, из-за своих мыслей, в которые она была погружена, не заметила, как я подошла.
– И что?
Лена сжала мою руку.
– Она кричала так сильно, так сильно… я подумала, что сейчас сбегутся все соседи и полиция в придачу. Наверняка, на том берегу озера люди подумали, что кого-то убивают.
Я покачал головой.
– Она просто не в себе. Шарахнулась от машины, будто я прокаженный. И все крестилась. Ладно, не обращай внимания, это можно понять… все же ребенок…
Мы зашли в дом, и я снова оценил вкус прежнего владельца. Каждая деталь, каждая мелочь выбрана с таким вкусом и любовью, как будто это делал я сам. Впрочем, я точно знал, что хорошие архитекторы и дизайнеры способны и не на такое.
Мы перекусили на скорую руку, и еда мне показалось какой-то пресной, невкусной, пластилиновой. Я с трудом проглотил остатки и запил таким же безвкусным вином. Нужно поскорее пополнить запасы свежими продуктами, подумал я, наблюдая, как Лена с трудом прожевывает размороженную брокколи.
– Пойду гляну как там на улице, – сказал я. – Пойдешь со мной?
– Лучше побуду дома, – сказала она. – Что-то у меня голова начинает болеть. Наварное, погода будет меняться.
Я кивнул.
– Да, обещали грозу и ливень ночью.
Лена поежилась.
– Пойду на второй этаж. Не задерживайся, – сказала она.
Я вышел во двор. Смеркалось. Все небо сколько хватало глаз занимали густые темные облака. Я проверил в кармане телефон и вооружившись черенком от лопаты, направился к пристани. Идти было пару минут, но, когда я ступил на доски, под которыми колыхалась черная вода, стало совсем темно.
Я оглянулся и увидел большое окно нашего дома – оно желтело словно маяк посреди безграничной тьмы и выглядело невыразимо одиноко.
На миг мне острый клинок страха пронзил меня – все вокруг казалось враждебным, чужим, далеким. Усиливающийся ветер гнал волны на пристань. Они разбивались о деревянный остов и осыпали меня шлейфом холодных брызг.
– Я ведь предупреждал тебя. – Голос раздался так неожиданно, что я чуть не свалился в озеро. Еще шаг и старику пришлось бы протягивать мне весло, которое он держал в правой руке. Капюшон был надвинут на глаза, и я не видел его лица, но смутно различал черты – тяжелые, будто бы высеченные из камня.
Тут же я увидел и лодку – старую, деревянную, с двумя уключинами и доской посередине.
– Впрочем… у тебя еще есть несколько часов.
Старик взглянул на небо, потом неопределённо махнул веслом.
– Сегодня будет много работы.
Я попятился, нащупывая в кармане телефон.
Старик не обращал на меня особого внимания, он был поглощён стихией. Начался дождь и с его капюшона струйками стекали капли.
– Это мой дом и я… никуда не уеду! А вот вами займется полиция! – Я вынул телефон и сделал несколько кадров. Не знаю, что в такой тьме могло получиться, но я надеялся, что новейшие технологии смогут вытянуть кадр и различить его лицо.
Ветер вдруг сорвал капюшон со старика и седые, даже прозрачные волосы взметнулись по ветру.
Я бы сказал, что вместо лица у него была маска – то ли недостаток освещения, то ли вдруг
