двадцать минут?
Хрен с ним, имя я могу узнать хоть завтра. На крайняк дёрну Костю, он здесь точно всех знает.
— Потому что вы, Марат Андреевич, охренительный любовник, — последние два слова на выдохе и показательно закатив глаза. — Среднестатистическая продолжительность коитуса с вами составляет тридцать семь минут и пятьдесят секунд. Но я, так и быть, обойдусь двадцатью. Сойдёмся на том, что для второго захода я вас не привлекла, — ехидно улыбается эта стервочка.
— Среднестатистическое? Вы там совсем охренели со своим марафоном?
И не поймёшь, то ли обижаться, то ли гордиться.
Её взгляд становится колючим. Неприятным, какой не ожидаешь от молодой девчонки — по ощущениям, она моложе остальных охотниц лет на пять, а меня на все десять.
— Марафоном? И кто сдал? Хотя не надо, я и так скажу. Костя-хренов-Вершинин. Угадала? — Она усмехается, качает головой. — Трепло.
— Может, и трепло. Но он хотя бы не устраивает бордель под прикрытием и не строит из себя институтку. Всей толпой ложитесь под мужиков только чтобы устроиться получше. Или цель оправдывает средства?
— А кто строит? — вдруг интимно понижает она голос. Облизывает губы, не отрывая от меня взгляда.
И сидеть становится звездец как неудобно. Но на этом она не успокаивается. Медленно и бесстыдно разводит ноги. Пальчики с короткими ногтями соблазнительно пробегаются по бёдрам, поднимаются выше. Оглаживают талию и грудь.
Она подаётся ближе.
Да плевать на всё! К чертям принципы, эту малышку я возьму прямо на этой скамье.
Руки ложатся на её бёдра, притягивают ближе. Крышу рвёт, как ни с кем из них. И в два удара сердца мы меняем позицию.
Сколько минут уже прошло?
Или сколько ещё пройдёт, потому что она сидит сверху, прижимается к стоящему колом члену. Трётся о него, закидывает голову назад. Прогибается в пояснице. Ногти больно впиваются в живот, но в этом самый кайф.
Рваное дыхание. Её короткий хриплый смешок. И поцелуй, в котором ведёт тоже она. Легко, едва касаясь скользит языком по моим губам. Уворачивается, не давая перехватить инициативу.
Мышцы напрягаются до предела. А в мозгу бьётся одна мысль — порвать чёртову униформу. Чтобы насадить на себя. Чтобы был не только второй, но и третий, и последующие заходы.
Вжимаю её в пах. Ритмично, как хотел бы трахать. Как буду трахать.
Стон, треск ткани, которой жить последние секунды.
И тихий, но довольно смех.
Странный смех, но гораздо страннее внезапная остановка. И малышка, которая ещё секунду назад кайфовала в моих руках, отстраняется. Смотрит охерительно равнодушным взглядом.
— Что же ты, такой правильный, половину клуба перетрахал? — всё ещё интимно, но в антураже взгляда это выглядит особенно издевательски.
И пока я соображаю, что за жесть сейчас была, она встаёт с моих колен. Бесстрастно поправляет задранную куртку. Зачем-то отряхивает легинсы. Поднимает глаза.
— Двойные стандарты, Марат Андреевич? Или то, что положено Серому, не положено всем остальным? — Оторва безбоязненно опирается ладонями о мои колени, нависает. Притворно вздыхает. — Что же ты не послал Иришку, когда она заявилась к тебе в душ?
Послать? Да, ту послать можно было. А эту? Конкретно сейчас её хочется то ли убить, то ли завалить на ближайшей скамье. И последний вариант конкретно так перевешивает.
Чтобы я и не удержал девчонку в два раза меньше себя? Смешно.
Дёргаю её на себя, собираясь лишить равновесия и опрокинуть, но что-то идёт не так. Пиздец как не так.
Колени прилично грохают о пол, в вывернутом плече резкая боль. А эта зараза, как ни в чём не бывало нагибает меня ещё ниже. Прижимается грудью к спине. Тёплое дыхание скользит по шее. И кожа покрывается мурашками даже сейчас.
Долбанный изврат. В котором главный извращенец — я.
— Я не шлюха, — обжигающим шёпотом на ухо. — Я не сплю с клиентами. И мне не сдался муж.
И пока мои напрочь заторможенные рефлексы приходят в себя, она отпускает руку. Это понимается уже после, когда стервочка проходит мимо. Мимо и к двери.
Выдыхаю. Веду плечом.
Знала ведь, оторва, как выворачивать.
Сев прямо на пол, опираюсь спиной о скамью. Ловлю охеренный изгиб бёдер, в качестве последнего оттиска на сетчатке.
— А двадцать минут?
Миниатюрная фигурка замирает в полушаге от перегородки, что отделяет раздевалку от предбанника. Поворачивается, а в лице ни намёка на раскаяние или хотя бы жалость. И это заводит ещё больше.
Мда, таким кретином я не чувствовал себя давно. Примерно с никогда.
Её усмешка. Задумчиво приоткрытые губы.
— А я фригидна, — смешок. — Не знал?
Нет. Как и то, что я всё-таки извращенец.
Глава 6. Два дебила — это сила
— Костя, сучий сын, рожай быстрей! — сквозь пыхтение и грёбаные выдохи.
— Четырнадцать, пятнадцать и-и-и… шестнадцать. Супер. — Он подхватывает штангу, сам дотягивает её до стойки и подаёт бутылку с водой. — Слушай, да какого хрена тебе от меня надо то?
— Имя мне надо, — рычал бы, но этот вытянул из меня последние соки. — И всё остальное тоже.
— И-и-имя? А кто заливал, что это неправильно, дерьмово и, вообще, воротит? — ржёт он так, что перекрывает даже фоновую музыку.
— Заткнись и слушай. — Большой глоток, выдох. — Девчонка, совсем молодая. Брюнетка, длины волос не знаю, была с пучком. Миниатюрная, аккуратная, с признаками интеллекта на лице…
— А остальные что, два плюс два не сложили? — Сгибается он пополам, но он пинка отпрыгивает вовремя.
— На шее вроде родинка была. — Или это плод воспалённого воображения, которое все два дня только о стычке в раздевалке и думало. — Всё время язвит.
— Не хочу тебя огорчать, — фыркает тот, подходит, хлопает по плечу, — но у нас таких нет. У нас все милые, послушные и для клиента на всё готовые. Ты это, кстати, на собственном опыте проверил. Язвительных же здесь…
Костя подвисает, и я поднимаю взгляд. Этот придурок, как отмороженный следит за одной из охотниц в куртке с надписью дежурный тренер. Её длинный и гладкий, смолянисто-чёрный хвост раскачивается в такт шагам. Удачно раскачивается, шоркает аккурат по накачанной попке. Туда-сюда, туда-сюда. Лица не видно, но фигурка такая, что мужики, мимо которых она проходит, сворачивают головы.
Хм, этой у меня ещё не было. Или она уже замужем и поэтому Костян весь пол слюной заляпал?
— Эй. — Пихаю его в бок. — Это кто?
— Это? — Раздражённо тряхнув головой, он отворачивается. Демонстративно. — А что, ты ещё не в курсе?
— Они, знаешь ли, не знакомиться приходят, — хмыкаю. — Так кто?
— Агата Соколовская, — мрачно отмахивается Костян. — Давай ещё два подхода во-он на том и…
— Что, совсем всё хреново?
Занятия занятиями, но сегодня есть дела поинтереснее.
— Не понимаю о чём ты, — отмораживается он.
Серьёзно? Вот прям как пятнадцатилетний дебил?
— Пойду я тогда, поболтаю, — с поднятой бровью. Выводить, так от души. — Посмотрю,
