всё остальное. Кто хозяйка нашего дома? Ты. Пора признать, что ты уже повзрослела, и вполне можешь вести наш дом.
Я вздохнул, захотелось накатить. Но я сдержал свой порыв: как говорится, алкоголем делу не поможешь, а в сочетании с ещё не остывшей жаждой убийства любое неосторожное слово может привести к непредсказуемым последствиям. А мне вечером вместе со своими архаровцами ещё к куратору топать.
Чёрт, отчёты! Я скривился как от зубной боли: ненавижу бумажную работу! Ну, вот не моё это, хоть убей. Расписать на пару страниц в подробностях три слова «пришёл, увидел, замочил» — с таким умением надобно родиться. Я, увы, даже в юном школьном возрасте не обладал терпением, чтобы сочинять истории.
— Свар… ты чего? — сестрёнка заметила мою гримасу, и, как всегда, перевела все стрелки на себя, решила, что сейчас я буду её воспитывать за происшествие, в котором она сыграла чуть ли не главную роль.
— Отчёты… — буркнул я.
Поднялся из-за стола, чтобы сварить себе ещё кофе.
— Быть взрослым — это принимать ответственность — глубокомысленно изрекла сестрёнка голосом бабушки, мы переглянулись и рассмеялись.
— Ты сама об этом заговорила, — погрозил я пальцем, налил кофе в чашку и вернулся за стол. — Сегодня отдыхаешь, отсыпаешься, приходишь в себя, а завтра с утра…
— Мне уже страшно, — хмыкнула мелкая.
— И это правильно, — ухмыльнулся я. — Утром пробежка, потом глубокая медитация, потом посмотрим, насколько сильный Дар проснулся, и насколько он капризный. Такой, как ты, или всё-таки сможем по-быстрому договориться.
— Чего это я капризная? Очень я не капризная! Это ты ещё капризных не встречал! — проворчала Лада. — А медитации обязательно?
— Обязательно. Причём и утром, и вечером.
— У-у-у, — простонала мелкая.
— А говоришь — взрослая, — я дзынькнул пальцами по изящному носику.
— Очень даже взрослая. Просто ты не хочешь этого замечать, — фыркнула Лада, помолчала и поинтересовалась. — Слав, скажи… а мы когда-нибудь сможем вернуть нашу жизнь?
— А мы сейчас какую живём? Чужую что ли? — я сделал вид, что не понимаю, о чём речь. Но от сестрёнки так просто не отделаться, она как маленькая бульдожка, если вцепиться, то не оторвёшь. Вся в деда.
— Не уходи от вопроса, пожалуйста. Ты прекрасно понимаешь, о чём речь.
Сестра сдвинула брови и стала невыносимо похожа на матушку, когда та приходила к нам в игровую разбирать по справедливости наши детские ссоры.
— Понимаю, — вздохнул я. — Что ты хочешь узнать?
— Мы… когда мы вернём наш дом? Нашу честь? И снова поднимем стяг нашего Рода?
Ого, как пафосно.
— Однажды, — попытался отвертеться я от прямого вопроса. Никогда до этого Ладамира не поднимала тему моей службы и нашего будущего, принимая, как должное все мои решения, поскольку я старший не только по возрасту, но и в семейной иерархии.
— Когда ты перестанешь быть… опричником и снова станешь графом Сваровым? — негромко закончила Ладамира и торопливо добавила. — Ты не думай, это я не к тому, что осуждаю или стыжусь своего брата… Просто… я очень боюсь, что однажды ты… не вернёшься… с задания… и я останусь совсем одна…
Сестра моргнула, сдерживая слёзы. Да уж, пробуждение Дара — это всегда нестабильное эмоциональное состояние на две-три недели, а то и на месяц. Хуже, чем переходный возраст.
— Ну, смотри, — я пересел поближе к мелкой, обнял её за плечи и начал издалека. — Опричники — опора нашего государя. Когда мы даём клятву, перестаём принадлежать сами себе. С того момента мы служим не Роду, а государю Императору и всей Российской Империи.
— Это понятно, — нетерпеливо перебила сестрёнка. — Но ты же пошёл в опричники из-за того, что… потому что… — Лада опустила плечи, тяжело вздохнув. Ей до сих пор сложно было принять тот факт, что нас осталось только двое.
Через минуту мелкая собралась и продолжила:
— Ты же пошёл в опричники, чтобы спасти меня и отомстить. Теперь всё… виконт Дыевич убит. Ты исполнил долг, можешь перестать быть опричником и снова стать графом Сваровым? Станешь как папа и дед, лучшим оружейником и артефактором, продолжишь наше дело. А я буду помогать!
Ладамира с надеждой на меня посмотрела. Я улыбнулся, потрепал по волосам и продолжил объяснять.
— Понимаешь, котёнок, нарушить клятву, данную государю, все равно, что совершить государственную измену. Только Император может освободить от неё. Разрешит покинуть ряды опричников.
— И что нужно сделать, чтобы государь позволил тебе уйти из опричников? — уточнила Лада.
— Ну что… Дай подумать… Например, совершить какой-нибудь подвиг вселенского масштаба. И тогда царь наградит меня имперским титулом, а, значит, даст своё высочайшее позволение покинуть ряды из опричников.
— И что тебя останавливает? — изумилась сестра. — Ты уже столько подвигов совершил! И один, и со своими отморозками! Почему ты не подашь прощение государю? И что значит, наградит титулом? Разве мы не графы?
Вопрос, вопросы, и так мало чётких ответов.
— У опричников нет Рода, нет клана, нет семьи. Наш, так сказать, Род — это семья государя. А семья царя — наша Империя, — терпеливо объяснял я. — Да, титул «граф» по праву рождения у меня есть. Но он остался в прошлом, вместе со сгоревшим домом и уничтоженным Родом Сваровых. По факту сейчас есть только один граф Сваров.
— И кто же этот самоубийца? — вскинулась Лада.
— Точнее, не граф, — хмыкнул я. — А графиня Сварова, и вот она сидит напротив меня.
— Я? — удивление мелкой вышло из берегов.
— Ты, — подтвердил я.
— Почему? Титул наследует старший сын. Значит, ты — граф Сваров.
— Я — опричник. Ты клятву не давала. Вот и получается, ты — графиня Сварова, наследница Рода, единственная на сегодняшний день.
— А ты?
— А я им стану, если совершу подвиг, получу из рук Императора вольную и грамоту на возвращение родового титула, земель и право возглавить наш Род.
— Как всё сложно, — вздохнула сестра.
— Есть немного.
— А что будет, если ты без разрешения покинешь службу?
— Это как?
— Ну… я пока не придумала, но обязательно решу этот вопрос! — заявила сестрёнка.
— Что будет… Клятвой опричников я связан по рукам и ногам. Порукой тому — моя честь. Это всё, что остаётся у таких, как
