лениться. Нет уж, с этим надо завязывать, с ленью, имею в виду.
Нищему одеться — только подпоясаться. Я-то, понятно, не нищий совсем, но собираюсь в поход быстро. Спасибо подружке-сладкоежке, подаренное золото отрабатывает с усердием. Ещё бы! Ей все служанки завидуют, а, главное, Валька, которая было попыталась раскрутить свою хозяйку на такие же подарки, однако, вместо этого получила пару звонких оплеух и угрозу сослать работать в свинарник.
Как по мне, так Валька сама виновата — сунулась к миледи в тот момент, когда та еле на ногах от усталости держалась, да ещё и зло спорила с братом Симоном, нашим монастырским целителем и её заместителем по управлению главным армейским лазаретом, разместившимся в моей обители.
Когда с Монским вышли на крыльцо, отряд сопровождения уже выстроился во дворе верхами в четыре шеренги. И наказанная Ригером накануне троица гвардейцев, буквально только что отстоявших на плацу в полной выкладке, смотрю, тут же, и держатся бодрячком.
Почему двое из них вызвали гнев старшего сержанта, знаю. Выпили вчера немного лишнего и побили четверых арбалетчиков из приданной мне сотни. За то, что одержали победу над вдвое превосходящих числом противниками, Ригер драчунов похвалил, а за превышение нормы винопития назначил по четыре часа стойки. Благодаря мне, моей наметившейся поездке, они не отбыли и половины назначенного срока. И ладно. Дело в другом. Мой приятель Николас-то при чём? Почему и он вместе с этой парочкой стоял? Я из окна видел.
Спрошу дорогой.
— Марш вперёд. — командую.
Научился распоряжаться по местному. Здесь не догадались ещё ставить исполнительный глагол на последнее место, поэтому у них, получается, и у меня тоже, не «движение начи-най!», а «начинай движение», не «на месте стой!», а «стой на месте», ну и так далее. Мне поначалу было непривычно, но приспособился.
Выехали из ворот неспешной рысью. Во главе колонны отряд Эрика Ромма, наши разведчики, затем гвардейцы со мной, милордом Монским и братом Сергием, а десяток солдат — это хвост нашей кавалькады.
Юлька, собирая меня, смотрела жалобно, просилась в поездку, но девчонке на войне не место. Оставил её в обители.
При выезде из воротной арки отворачиваю голову влево, не хочу смотреть на труп умершего в жутких муках человека. Увы, и среди выделенных мне вояк нашёлся желающий убежать от войны. Копейщик, молодой совсем парнишка, городской босяк в прошлом, кажется, из Тибо-Ласта родом. Попался одному из патрулей сразу же, не успел и пары миль пройти. Других методов перевоспитания дезертиров, кроме как кол через седалище, тут не знают.
Помню жалкие слёзы беглеца-неудачника, и свои позывы вмешаться в судебный процесс. Я же здесь бог и царь в одном, как скажу, так всё и будет. Нет, решил не ломать установившиеся порядки. Сейчас, проезжая мимо, почувствовал себя немного неуютно.
Вскоре догнали монастырский фургон с переписанными у нас книгами, двигавшийся в Готлин под охраной пятёрки наёмников. Война войной, а кормиться надо, поэтому основное производство обители продолжает функционировать.
Усиленные тренировки братьев с оружием и их частые теперь боевые дежурства сказались лишь на темпах переписочных работ, но не остановили их.
— Подьячий Виктор-то знает о вашем приезде? — интересуюсь у брата Александра, молодого помощника нашего библиотекаря.
— Как же, конечно, ваше преподобие. — коротко кланяется сошедший с фургона монах. — Уже покупателя нашёл на все три сундука книг. А ещё я просил посмотреть библиотеку готлинского храма, может там найдётся, что вы искали.
— Вот за это отдельное спасибо. — благодарю брата Александра. — Сейчас, сам понимаешь, такое плетение очень нужно. Ну, не будем друг друга задерживать. Удачной дороги.
— И вам, ваше преподобие. — опять кланяется брат-библиотекарь и с помощью парнишки-раба забирается обратно внутрь фургона.
В моей обители монахи так и не нашли заклинания общего поиска людей и животных. Считаю, что такие плетения обязательно есть. Имеются ведь те, с помощью которых можно обнаруживать конкретного человека, я так Люсильду поймал. Хорошо было бы создавать поисковые амулеты, и не беспокоиться о внезапных атаках из засад. Хоть самому занимайся изобретением плетений. Узнать бы ещё принципы их создания или понять самому. Эх, а когда? Вот уж точно, не думай о времени свысока.
— Эрик! — окликнул Карл спасённого мной от смерти наёмника. — Увеличь дистанцию.
Дорога шедшая среди рощ, садов и перелесков, далее углублялась в густой лес, и двигаться придётся с повышенной бдительностью.
Фронт войны составляет десятки миль, а при сравнительно небольшой численности средневековых армий перекрывать все дороги и тропки от небольших диверсионных отрядов никак не получается. Так что, сюрпризы возможны.
Нам сейчас помогает то, что леса в наших краях в основном лиственные, а на дворе, как говорится, поздняя осень, унылая пора, очей очарованье, как у Пушкина.
Конец осени здесь похож на бабье лето на моей настоящей родине. Вообще мне со здешним климатом повезло. Да разве только с климатом?
Как бы то ни было, а значительная часть листвы уже облетела, и подкараулить нас незаметно будет весьма затруднительно, но не невозможно, есть тут места, где растут ельники, сосновые боры или кедрачи.
Зайти в тыл к противнику крупным отрядом сложно, так что, надеюсь, если даже встретим виргийцев, то сильного противника они для моего эскорта представлять не будут.
Мысли материальны. Кажется, так говорили у нас на Земле. А есть ещё: напророчил, сглазил, накаркал. Ага, так и есть. Авангард резко сбросил скорость движения, затем остановился, и оттуда к нам скачет Гарик или Гаррик, не знаю точно, один из бойцов разведгруппы.
— Впереди засада. — докладывает, отчего-то радостно. — Сержант наш почувствовал.
Насмехаться над предчувствиями и не думаю. Не зря говорят, что это не сформулированные и неосознанные знания. У Ромма богатый опыт в разведке и диверсиях, раз он решил, что где-то затаились враги, то с большой долей вероятности так и есть.
— Ты куда? — неудачно пытается придержать меня Карл за рукав, когда я, пришпорив коня, резко вырываюсь вперёд, направляясь к голове колонны.
— Милорд Степ! — вторит ему без пяти минут лейтенант Ригер.
Оба тут же нагоняют меня.
