его взгляд и тут же хмурится, а затем — уже открыто усмехается.
Павел отводит взгляд.
— Считаете, я неряшливо выгляжу? — вновь усмехнувшись, задаёт он вопрос, и внутри у Павла всё напрягается.
Началось.
Смена в эту субботу выдалась тяжёлая. Одна неслабо перебравшая в баре блондинка с губами на половину лица чего стоила! Всю дорогу она заплетающимся языком пыталась поведать Павлу о подробностях своей личной и сексуальной жизни, а потом и вовсе чуть не заблевала салон.
У парадной даму встретила мать — сурового вида женщина восточных кровей — и Павлу тут же стало от души жаль блондинку с губами.
Потом были ссорящиеся всю поездку супруги, подвыпившая троица парней и скандальная пожилая дама с бесконечно верещащим той-терьером.
Теперь ещё и этот красавчик пытается нарваться.
— С чего вы взяли? — как можно более неэмоционально отзывается Павел, и светловолосый мужчина снова ухмыляется.
Кажется, ухмыляться — его любимое занятие.
— Вы посмотрели на мою щетину и явно остались недовольны, — отвечает он.
— Вам показалось, — миролюбиво отвечает Павел.
Мужчина явно не собирается униматься, но в этот момент у него — к огромной радости Павла — звонит телефон.
Он тут же отвечает на звонок, но не по-русски. Он говорит на странном языке, напоминающем немецкий, и Павел удивляется тому, что ещё пару секунд назад недовольный красавчик щебетал на русском без какого-либо акцента. Голос его становится ещё более раздражённым. Сказав собеседнику ещё пару не менее нервных фраз, он наконец прощается, тычет на сенсорную клавишу отбоя, и в этот момент Павлу кажется, что сейчас он запустит телефоном прямо в лобовое стекло.
— Достал, — тихо говорит он.
Павлу внезапно начинает хотеться выразить сочувствие, но он считает, что лучше молчать. Однако в этот момент клиент сам поворачивается к нему.
— Можете и насчёт этого высказаться тоже, — говорит он.
Павел пожимает плечами:
— И в мыслях не было.
Брутальный красавчик смотрит на него в упор.
— У вас есть родители? — внезапно спрашивает он.
— Да, — быстро отвечает Павел, стараясь ничем не выдать удивление — нет, изумление, которое вызвал у него этот вопрос.
Павел понимает, что клиенты бывают разные и разговоры они заводят тоже разные.
Но, кажется, это немного не тот случай.
— Да, конечно, — быстро добавляет он. Мужчина вновь усмехается.
— Почему «конечно»? Не у всех есть родители, — он выдерживает нарочито длинную паузу и наконец добавляет: — Скажем, у меня нет матери с девяти лет.
— Извините.
— Да ничего, — отзывается мужчин, теперь уже относительно миролюбиво. Павел мельком смотрит на его лицо и только сейчас замечает, каким уставшим оно выглядит.
Мужчина вскидывает руку, чтобы вновь взглянуть на экран телефона, и Павел вдруг замечает на запястье его правой руки браслет в виде массивной цепи, на которой болтается подвеска.
Это религиозная подвеска.
Звезда Давида.
— Не пяльтесь так, а то сейчас опять до вас докопаюсь, — не менее миролюбиво предупреждает мужчина, и Павел тут же кивает в ответ:
— Хорошо.
— Чего доброго, ещё в антисемитизме обвиню, — заканчивает мужчина и внезапно тихо смеётся.
Павел не знает, что на это ответить. Этот клиент внезапно делается ему приятен. Вероятно, у него просто был тяжёлый день. Павлу хочется сказать ему что-нибудь ободряющее, что-нибудь вроде «забей, чувак, завтра будет новый день, всё будет хорошо».
Но, разумеется, он ничего подобного не говорит.
Вместо того он продолжает молчать, но мужчина заговаривает сам.
Он задаёт вопрос — настолько неожиданный, что в первое мгновение Павлу кажется, что он ослышался.
Ещё более внезапный, чем вопрос о родителях.
— Вам случайно котёнок не нужен? — спрашивает он.
— Ко… котёнок?
— Котёнок, котёнок. Вы, это, руль держите, а то живым доехать невероятно хотелось бы. Котёнок. Подобрал, выходил, никому пристроить не могу. А моя кошка к нему не слишком дружелюбно настроена. Вот и спрашиваю. Ну, мало ли, вдруг надо.
И в этот момент вместо того, чтобы пролепетать «извините», Павел внезапно для самого себя выпаливает:
— Нужен!
Пару мгновений мужчина смотрит на него, будто не в силах поверить в такой ответ, затем наконец произносит:
— Прикалываетесь?
— Нет. Откуда забрать?
— От меня и забрать. С Беринга. Только я его с вами к вам отвезу. А то мало ли.
— Думаете, я его съем? — внезапно для самого себя решается пошутить Павел. Мужчина смеётся в ответ.
— Ну, а вдруг, — отвечает он. После чего протягивает руку: — Я Давид.
— Павел.
— Я знаю.
— Откуда? — спрашивает Павел и тут же понимает, что задал очень глупый вопрос.
Ведь в приложении вызова такси высвечивается имя водителя.
— Да-да, — говорит мужчина… то есть Давид, будто прочтя его мысли. — Именно из приложения. В кои-то веки не Мустафа, не Абдула, не Вагиф и даже не Армен. Хотя внешне вполне бы сошли за всех, кроме последнего, — и, перехватив его взгляд, тут же добавляет: — Ничего не имею против кого-либо из вышеперечисленных товарищей, просто давненько за мной не приезжал Павел, — быстрым движением руки он убирает телефон в карман. — Вы где живёте-то, Паша?
— В Мурине, — отвечает Павел — отчего-то невероятно обрадованный тем, что он назвал его «Паша».
— К ночи доедем по таким-то пробкам, — кивает Давид. И тут же добавляет: — Давай на «ты» уже? Ну просто, если ты решился взять моего котёнка, — так это считай что родственник.
Конечно, Павел соглашается.
— Закажи себе уже пиво нормальное, задрал своим чаем.
Характер Давида Павел уже неплохо изучил. С пониманием других людей у него, Павла, тяжело — всегда было тяжело, ещё с детства — но есть те, кого он изо всех сил пытается понимать. И иногда у него это даже получается.
Давида он пытается понимать.
И оттого знает: несмотря на внешнюю грубость и нарочитую, порой даже показушную брутальность, если Давид говорит ему, своему другу, что он задрал, да ещё
