религиозный деятель и духовный собиратель Руси. Игумен и основатель нескольких монастырей, в т. ч. Свято-Троицкого монастыря (Троице-Сергиева Лавра), духовный наставник Великого князя Дмитрия Ивановича Донского на Куликовскую битву.
Субэдэ (ок. 1175–1248). Полководец и политический деятель Монгольской империи, сподвижник Чингисхана и выдающийся стратег. Победитель русских войск на р. Калке (1223) и наставник Батыя в Западном походе монголов (1236–1243).
Тамерлан, или амир Тимур (1336–1405). Выдающийся центральноазиатский правитель и полководец. Основатель империи Тимуридов, включавшей в себя территории современной Центральной Азии, части Афганистана, Ирана, Месопотамии и Северной Индии. «Темир-Аксак» русских летописей, разгромивший хана Золотой Орды Тохтамыша (1395) и затем отказавшийся от нападения на Русские земли.
Тохта (ок. 1270–1312/1313). Полководец и правитель Золотой Орды, хан (1291–1313). Активный участник междоусобной борьбы сыновей Александра Ярославича Невского.
Тохтамыш (неизв.-1406). Полководец и правитель Золотой Орды, хан (1380–1395). Хан Тюменского ханства (1396–1406). Сверг и убил беклярбека Мамая после поражения того на Куликовом поле, сам осадил Москву и смог обманом взять город (1382), подвергнув его чудовищному разорению. Потерпел поражение от амира Тимура и бежал в Сибирь (1395).
Узбек (ок. 1283–1341). Правитель и полководец Золотой Орды, при котором она достигла колоссального военного могущества, хан (1313–1341). В 1320 (1321) г. принял ислам и утвердил его в качестве государственной религии. Неудачно выдал свою сестру за московского князя Юрия Даниловича (умерла в плену в Твери в 1317 г.), следствием чего стал карательный поход ордынских войск и казнь в Орде тверского князя Михаила Ярославича (1318).
Улу-Мухаммед (1405–1445). Ордынский правитель и полководец, чингизид. Основатель и первый хан Казанского ханства (1438–1445).
Феогнист (неизв.-1353). Русский религиозный деятель. Митрополит Киевский и всея Руси (1328–1363).
Фотий (неизв.-1431). Русский религиозный деятель. Митрополит Киевский и всея Руси (1408–1431).
Чингизиды. Прямые потомки Чингисхана (ок. 1155/1162-227) – основателя Монгольской империи – от первой жены Бортэ.
Юрий Всеволодович (1188–1238). Русский правитель и полководец. Великий князь Владимирский (1212–1216, 1218–1238). Участник Липицкой битвы (1216). Во время нашествия Батыя на Русь пытался организовать сопротивление, погиб в неудачном для себя сражении на р. Сити (1238).
Юрий Данилович (1281–1325). Русский правитель и полководец. Московский князь (1303–1325) и Великий князь Владимирский (1318–1322). Сын Даниила Александровича Московского и внук Александра Ярославича Невского. Убит в Орде Дмитрием Михайловичем – сыном казненного там ранее Михаила Ярославича Тверского.
Юрий Дмитриевич Звенигородский (1374–1434). Русский правитель и полководец. Сын Дмитрия Ивановича Донского, отец Василия Косого и Дмитрия Шемяки. Организатор и руководитель первого крупного похода русских на земли Золотой Орды (1395/1399), в ходе которого были разгромлены 14 татарских городов Поволжья. Инициатор княжеской междоусобицы против своего племянника Василия II Васильевича, в ходе которой захватил московский великокняжеский престол (1433), но вскоре скоропостижно скончался.
Ягайло (Владислав II Ягелло) (ок. 1350/1362-434). Литовский и польский правитель, полководец. Сын Ольгерда и родоначальник польской королевской династии Ягеллонов, Великий князь Литовский (1377-392), король Польши (1386–1434). В 1410 г. под его командованием была одержана победа над Тевтонским орденом при Грюнвальде, надломившая силы орденского государства в Пруссии.
Ярослав Всеволодович (1190/1191-1246). Русский правитель, младший брат Юрия Всеволодовича и отец Александра Ярославича Невского. Великий князь Владимирский (1238–1246). Участник Липицкой битвы (1216). Первый русский правитель, совершивший поездку в Золотую Орду к хану Батыю (1243). Умер во время поездки в столицу Монгольской империи г. Каракорум, предположительно отравлен (1246).
Введение
Современная дискуссия о положении России в международной политике является естественным продолжением исторических, культурных и философских переживаний эпохи наивысшего расцвета нашей имперской государственности во второй половине XIX века. Уже тогда отчетливо стали видны проблемы, приведшие через несколько десятилетий к драматическим событиям прошлого столетия, – технологическое отставание от наиболее опасных соперников, национализм окраин, сложность управления огромной территорией и многонациональным обществом.
Эти вопросы полно раскрыты в отечественной историографии и знакомство с их содержанием необходимо любому образованному гражданину. Но именно поэтому даже наиболее просвещенный наблюдатель, рассуждая о духовных истоках нашей государственности, обращается к именам Александра Сергеевича Пушкина и Петра Яковлевича Чаадаева, политико-философским исканиям и спорам западников и славянофилов XIX в., но не к более ранним периодам отечественной истории.
Факторы, связанные с имперским характером державы, остаются важнейшими для понимания проблем, которые мы должны решать, и опыта других многонациональных держав. Однако это мало помогает разобраться в том, как мы подходим к решению этих задач, и бесполезно для осознания того, как Россия реагирует на внешнеполитические вызовы и возможности. Концентрация только на имперском периоде ограничивает способность глубже взглянуть на особенности, сформировавшие уникальные особенности российской внешней политики.
А они появились задолго до провозглашения Российской империи в 1721 году. Тем более, что к этому моменту Россия достигла геополитических масштабов, обеспечивавших ей стратегическую глубину, наибольшую среди всех государств мира. Соответственно, страна приобрела свой неповторимый способ реагировать на внешние вызовы.
Понимание того, как Россия поступает в различных внешнеполитических обстоятельствах, представляет собой одну из наиболее фундаментальных проблем современных международных отношений. Но еще больше это нужно самому российскому обществу. Рассчитывать на помощь политологов не приходится – они интерпретируют уже свершившиеся решения, но мало могут сказать о том, что за ними в действительности стоит. Тем более что политология только начинает преодолевать укоренившуюся за несколько десятилетий привычку использовать готовые схемы, не учитывая культурные особенности каждого народа.
Наука о международных отношениях, как таковая, также страдает излишней схематичностью и не может объяснить то, что находится за пределами рационального (с ее точки зрения) поведения. Современный международник считает аксиомой, что нам не известны причины, заставляющие государства принимать те или иные решения в одинаковых обстоятельствах. И тем более в ошибочном направлении ведет присущий большой части международных исследований «структурный мистицизм» – склонность объяснять все государственные решения особенностями устройства мира.
Помощь оказывает литература – произведения классиков отечественной словесности действительно приоткрывают нам бездны русской души и позволяют хотя бы предположить, на какие решения она способна вдохновлять. Именно поэтому обращение к русской классической литературе традиционно отличает подход вдумчивых соотечественников и по-настоящему неравнодушных к своему делу исследователей России за рубежом. Не случайно в самые напряженные годы холодной войны изучение произведений Пушкина, Достоевского и Толстого было так популярно в британских и американских университетах.
Однако гораздо больший вклад в понимание русской внешнеполитической культуры способна внести история – не просто как хронология событий, а как огромная палитра специфических переживаний народа на различных этапах. Каждое из них создавало уникальный опыт, как уникальны и исторические события. Он не воспроизводится буквально, скорее определяет то, как мы впоследствии подходим к разным проблемам. Дуем ли на воду, обжегшись на том или ином сорте молока.
Исторические события – кузница национального характера. В
