другого и не оставалось, кроме как бегом броситься за ним.
Но стоило мне пройти сквозь дверной проём, как я оказалась перед знакомым коричневым домом. От неожиданности запнулась, чуть не грохнулась и брякнула:
— Могли бы и руку предложить.
— Ага, и сердце и всё прочее, — открывая дверь в дом, ответил этот вредина.
— Да я же не об этом! — от стыда не знала куда деваться, поэтому я решила воспользоваться советом нянечки «Не знаешь, что сказать — скажи первое, что придёт в голову». Ну, я и сказала:
— А где головёшка?
— Я не головёшка! — громкий крик разнёсся по всему дому.
Немного осмотревшись, обратила внимание на огромного кота, который развалился на спинке единственного кресла, стоящего в холле. Невероятная пушистость, серый окрас и большущие светящиеся глаза указали мне на новый облик хранителя. Если можно было бы сгореть со стыда, я бы уже являла собой горстку пепла на ковре.
— Простите, пожалуйста, просто я никак не ожидала увидеть хранителя в таком… необычном виде. Вы знаете, в энциклопедии о сохранных духах Аравии много сказано о различных хранителях: и про то, что вы можете принимать практически любой облик, и про то, что посторонним на глаза стараетесь не показываться, и про привязанность к хозяевам дома. Но я почему-то никак не ожидала, что хранитель может превратиться в отрубленную голову какой-то страшной обезьянки, которая, к слову, ругалась, как портовый грузчик.
А что? Во многих книгах было сказано, что портовые грузчики ругаются просто виртуозно, с применением различных красочных речевых оборотов, коих в воплях хранителя оро Маруто было с избытком. Правда, после моей покаянной речи воплей не было — кот дико вытаращил на меня глаза и с громким хлопком исчез.
Вот и извиняйся после этого.
— Не расстраивайтесь, он иногда бывает немного обидчив. Проходите, — приглашающим жестом оро Маруто предложил пройти в гостиную, а когда мы вошли, спросил, — Алина, скажите, а вы понимаете, что в современном обществе является дурным тоном, когда молодая девушка находится с мужчиной наедине?
— Да? Наверное. Но мне сейчас не до всяких глупостей, — отмахнулась я. — Мне очень нужна ваша помощь, или хотя бы совет, к кому я могу за этой помощью обратиться.
— Ну, тогда я вас слушаю, — серьёзно проговорил хозяин дома, присаживаясь в кресло, без слов предлагая мне второе.
— У меня мама…Она временами как будто превращается в каменную статую. Она не моргает, не дышит, сидит, словно фарфоровая статуэтка. Я не знаю, когда это всё началось, но в течение последних шести месяцев не проходит и дня, чтобы мама не застывала на несколько часов и я очень боюсь, что однажды она застынет так навсегда.
— Скажите, а ваш отец жив? Что с ним произошло?
— Что? Я не знаю, а почему вы спрашиваете?
— Вы не знаете, кто он? — оро Маруто был явно озадачен.
— Нет.
— В таком случае, может быть, вы знаете, был ли у вашей матери близкий мужчина некоторое время назад, который, скорее всего, исчез из её жизни?
— Вряд ли такое возможно. Мы живём очень обособленно, в нашем доме и простые гости бывают крайне редко.
— Тогда я вряд ли смогу вам помочь. Судя по рассказу, ваша мама южанка. Только женщинам островов характерна, что называется «потеря сердца». И раз она стала застывать каждый день, то у неё осталось не больше года, конечно, при условии, что вы не разыщете «хранителя её сердца». Будущее вашей родительницы возможно только рядом с ним.
— Что за ерунду вы мне рассказываете? Какая ещё потеря сердца? И где я вам найду этого хранителя? Бред какой-то.
К такому я была явно не готова: надеялась на то, что маму может быть кто-нибудь сглазил или порчу какую навёл. И нам просто нужно найти человека, который убрал бы с неё эту гадость. А сейчас мне что делать? Не в силах усидеть на месте, я вскочила с кресла и просто за голову схватилась. Понятно, что в этом доме мне ничем не помогут, так что пора бы на выход. Но стоило мне только приблизиться к двери, как она прямо перед моим носом захлопнулась, а хозяин дома спокойно произнёс:
— А вы, собственно, куда?
Максимально злобно зыркнув на вреднючего хранителя, помешавшего мне выйти, всё же ответила оро Маруто:
— Я? К Фильке. Мне к маме нужно, — вдруг в голове начала выстраиваться цепочка возможных действий. Хиленькая, конечно, но что имеем. — Нужно ей всё объяснить, вдруг она не понимает? Нужно спросить её об отце. Я почти уверена, что её сердце у него. Нужно его разыскать обязательно, он, наверное, не знает, что без него мама… — последнее слово произнести не смогла и просто с силой сжала зубы, чтобы не расплакаться.
— Вы можете мне рассказать, что вам известно о втором вашем родителе?
— Да толком ничего. Ни имени, ни места проживания я не знаю. Лишь вчера мне мама только сказала, что он маг, добрый и сильный. А ещё я на него похожа, и вроде бы он плавает отлично.
— Да, негусто. Присядьте, Алина, вам нужно успокоиться.
Я вновь плюхнулась в кресло.
— У вас на шее крайне занятная вещица, как я вижу. Скажите, зачем вам этот ограничитель? — неожиданно спросил хозяин дома.
— Он сдерживает мою магию, — как маленькому ребёнку объяснила я всезнающему филькиному тренеру.
— Это понятно, но разве вы сами не можете?
— Нет.
— И каким же даром наградила вас природа?
— Даром? Да вы шутите. Некромантия — это проклятие какое-то. Зачем она вообще нужна? Меня вся деревня наша стороной обходит. Вон, Филька и то ведьмой деревенской называет, а ведь дипломированный маг-портальщик.
— А почему вы не стали учиться? Как я понял, дело не в нехватке денежных средств.
— Мама говорит, нам не стоит уезжать из деревни. Да и спокойнее у нас стало. Всю местную нежить, которую я случайно подняла, мужики давно повторно уложили; конечно, случаются иногда неприятности, но мама всё равно считает, что дома нам будет лучше.
— Какие неприятности?
— Разные, — голос филькиного тренера странным образом успокаивал и мне уже совершенно не хотелось куда-либо бежать. Так хорошо было сидеть в этой уютной гостиной и разговаривать, — в прошлом году, например, недалеко от деревни кит на берег выбросился. Почему это произошло, я не знаю, только он там несколько дней пролежал, до того как я к нему вышла. А как только я поближе подошла, он вдруг как дёрнется, и пополз по песку в мою сторону. Я от визга голосовые связки сорвала — неделю потом разговаривать не могла.
— И даже после этого решение
